Борис Колымагин - Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

Наверное, есть смысл сказать несколько слов о социальной компоненте его проповедей. Многие мысли святителя сегодня устарели. Но некоторые его размышления по-прежнему актуальны. Свт. Лука, как мы однажды заметили, был праведным судьей. С некоторым уклоном в ветхозаветную праведность. Размышляя на страницах «ЖМП» (№ 2, 1944) о возможности смертной казни для нацистских преступников, он пишет: «Можно ли, говоря об извергах-немцах, вспоминать о святой заповеди Христовой «любите врагов ваших»? Нет, нет, ни в коем случае нельзя! Нельзя потому, что любить их совершенно и абсолютно невозможно не только для людей, но и для ангелов, и для самого Бога Любви».

Лука напоминает: «Смертная казнь узаконена в боговдохновенном законе Моисеевом и широко применялась над всеми преступниками, деяния которых грозили духовной и религиозной целостности израильского народа, его нравственной чистоте, обязательной для избранного народа Божия».

Свт. Лука оправдывает смертную казнь нацистов тем, что: «Если отдельные исключительные злодеяния в мирное время грозят разрушением правовых и этических основ общества и государства и настоятельно требуют смертной казни преступников, то те же злодеяния, умноженные в миллионы раз немцами и их союзниками во время войны, неизбежно приведут ко всеобщему одичанию человечества и перманентной войне всех против всех, если останутся безнаказанными» (10).

Мы не будем здесь ставить вопрос о двойных стандартах. Если мы требуем казни фашистов, то следует требовать и казни коммунистов. Мало кто из живших на свободе современников святителя догадывался о масштабах советского геноцида. Наверно, узнай Лука такие подробности, какие знаем мы о преступлениях советских палачей, он предложил бы и их поставить к стенке. Важно, что для Луки смертная казнь допустима в принципе.

Современные противники смертной казни говорят, что она ожесточает общество, превращает людей в жаждущих крови зверей. Дело не в судейских ошибках, в результате которых страдают невиновные люди. Дело в принципе. И здесь Лука высказывает мысли, разделяемые абсолютным большинством его современников. Но для обоснования их автору приходится обращаться к Ветхому Завету (новозаветные высказывания в интерпретации Луки звучат не очень убедительно).

Сегодня смертная казнь в России отменена. Но у многих людей остаются вопросы: как быть с такими деятелями, как Гитлер? Держать его до конца жизни в уютной камере с телевизором? Наверное, из общего правила должны быть исключения. И общественная мораль, которая еще не доросла до ветхозаветной морали, требует самого сурового наказания преступнику. Для теологического обоснования смертного приговора аргументация Луки достаточно убедительна.

И еще хотелось бы сказать немного о чудесах, поскольку мы уже коснулись этой темы в предисловии. Архиепископ Лука делает на них бо́льший, чем о. Александр Шмеман, акцент. Но размышления двух духовных лиц не противоречат друг другу.

«Наше спасение Он совершил прежде всего и больше всего крестом Своим честным, но в огромной мере также и учением Своим, учением, какого никогда не слыхал мир, учением, подобного которому никогда, никогда не было в мире. А чудеса Христовы нужны были и потому, что с огромной силой они утверждали и подтверждали все то, что исходило из пречистых уст Спасителя», – проповедовал Лука.

Итак, сначала путь за Христом, а потом, во время этого пути – чудесное насыщение множества народа пятью хлебами, хождение по водам и многое другое. Чудеса способствуют обращению человека. И в стране воинствующего безбожия Лука поднимает их на знамя: «Неверующие ученые оспаривают чудеса на том основании, что в мире действуют определенные законы, физические законы, и эти законы не могут быть изменены и нарушены. А чудеса – это нарушение, изменение законов, следовательно, чудес быть не может. Что скажем этим мудрецам мира сего?.. Если законы необходимы в мире физическом, неужели не необходимы они в мире духовном? Конечно, несомненно, в мире духовном должны быть свои законы, законы совсем не такие, как законы нашего тленного, временного мира, законы вечные, законы высшего порядка».

Казалось бы, он слишком много говорит о чудесном, но всегда эти разговоры ставятся в евангельский контекст, в контекст крестоношения: «Верьте в то, что в жизни всех, исполняющих заповеди Христовы, несомненно совершается явное общение их с Богом. И эта вера ваша в чудеса да укрепит вашу веру в Бога с такой же силой, как укрепила она древних зрителей чудес Христовых» (11).

Сам святитель писал, что его проповедями будут пользоваться только в библиотеке Академии, они не увидят свет до изменения отношения правительства к Церкви. «Совершенно невероятно, чтобы при жизни моей и Евгении Павловны возможно было издание моих проповедей», – писал он сыну, имея в виду огромный труд, который вложила секретарь Е.П. Лейкфельд в переписку, коррекцию и перепечатку его речей (12). И в то же время он надеялся, что его гомилетика послужит Церкви.

Иудеи Крыма по праву считались одной из самых значительных групп на полуострове. Дело было и в их численности – община объединяла 3000 человек (1). К концу 1950-х эта цифра увеличилась до 4000–4500 человек (2). И в высоком социальном статусе многих членов общества. Это врачи, учителя, юристы, директора предприятий, жены руководящих работников.

До революции в Таврической губернии проживало примерно 25 000 евреев. В Симферополе находилось 4 синагоги, в Евпатории – 3. В каждом из этих городов одна принадлежала крымчакам (это немногочисленная этническая группа, которая исповедовала иудаизм, проживала в Крыму и говорила на крымчакском языке). Имелись синагоги в Ялте, Керчи и некоторых других районах (3).

При советской власти последнюю синагогу в Крыму закрыли в 1938 году, а вновь открыли в 1946-м, в областном центре. Так получилось, что долгие годы она оставалась единственной на полуострове.

Сюда приходили крымчаки (в Симферополе насчитывалось до 100 семейств), жители других городов и сел, отдыхающие. Ежедневно молитвенное собрание посещало человек 20–25.

Зато на праздники в синагоге яблоку негде было упасть. В 1947 году в Судный день, Йом-Кипур (десятый день еврейского Нового года, который начинается осенью, день искупления грехов) присутствовало больше тысячи человек. Кантор из Днепродзержинска Борис Герценштейн пел, как пишет в своем отчете уполномоченный Совета по делам религиозных культов, «с большим вдохновением. На женщин его пение подействовало настолько, что они с громким плачем, как бы ища в этом успокоение, продолжали молиться» (4). На собрании «присутствовали и члены ВКП (б), из них: Зусман З.С., директор симферопольского Райпромкомбината, Гольдберг Д.Б., председатель артели «Красный прядильщик» (5).