Борис Колымагин - Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки

Руководитель молокан Алим Лягашов «был осужден органами Советской власти. Прибыл в Крым из Кубани, работает в колхозе в качестве продавца ларька. Все оповещения на молитвенные собрания проводятся через Лягашова. На молитвенные собрания собираются на квартире у Лягашова – человек по 10–15, под предлогом чаепития, и у других верующих по установленной очередности» (8).

В Джанкое и Бахчисарае молокане иногда заходили в молитвенный дом ЕХБ. Этим, похоже, их «экуменические» контакты и ограничились.

В Севастопольском районе существовала группа толстовцев, всего около 20 человек, все мужчины. Руководил ими истопник Петр. «6–7 человек отрастили длинные бороды. В беседах проповедуют «непротивление злу», неслужение в армии, братство. На последнем своем собрании сами себя ругали за то, что плохо ведут работу среди населения» (9).

В 1957 г. трех толстовцев посадили. Сроки – от 6 до 25 лет. Однако группа продолжила свою деятельность (10).

В Керчи на квартире у сторожа Подлубняка собирались на радения хлысты. Большинство в группе составляли пожилые женщины. Члены этой секты часто ездили на Кубань, в станицу Крымскую, где находился неофициальный центр хлыстовства, и оттуда к ним приезжали гости.

В Зуйском районе (деревня Старая Борунча) существовала группа субботников, проповедовавших отказ от службы в армии и употребления мяса свиньи. Чиновник СДРК беседовал с лидером субботников Сатиной: «На вопрос, как на это смотрит ее муж, член партии, Сатина ответила: «А что он мне, пусть уходит, если ему не нравится, я бога ни на кого не променяю» (11).

Подобные не имеющие серьезного социального значения группы спорадически возникали в разных местах Крыма и при помощи административных механизмов, как правило, разрушались. Информация о них проскальзывает в отчетах. Например, такая: «Очень активно действует группа адвентистов-реформаторов (себя называют «Пустынная церковь»). Руководит слепая старуха Малахова. Мною рекомендовано Ялтинскому горкому Малахову направить в дом престарелых» (12).

Подобную рекомендацию уполномоченный дает и в отношении лидера одной из «раскольнических» протестантских групп Дмитриченко: «Мною сакскому райисполкому порекомендовано направить на квартиру медицинскую комиссию и, под видом заботы о человеке, осмотреть этого мнимого больного. Если же он шизофреник, то необходимо его изолировать. Этой группой занимаются и «соседи». («Соседи» на языке чиновника – работники КГБ.)

Верующие этой общины жили в общей квартире. Работал только один – счетоводом в кафе. Всего их было 12 человек – 6 взрослых и 6 детей. Ели они из общего котла. «В квартире страшная грязь; имеется три койки, спят все вповалку». «Братья и сестры» прибыли в Крым из Брянска (13).

К середине 1950-х относится появление на полуострове последователей свидетелей Иеговы. По сведениям уполномоченного, в Джанкое иеговисты «проводят большую индивидуальную работу». В группе около 20 чел. На вопрос, «почему они официально не оформляют документов на открытие молитвенного дома?», лидер иеговистов Менько ответил: «Мы зарегистрированы самим богом, а другой регистрации не признаем. Молитвенный дом нам не нужен, ибо его и у господа не было. Бог везде, и молиться можно везде» (14). Менько вскоре оказался за решеткой, но последователи нового движения не рассеялись. Число их, правда, оставалось небольшим – до сотни человек.

В конце 1950-х произошел раскол на легальных и нелегальных, т. н. «чистых» баптистов. Раскол этот спровоцировали власти, беззастенчиво вторгаясь в жизнь общин и манипулируя религиозным центром. В сознании многих баптистов московское руководство стойко ассоциировалась с сервилизмом и косностью. И они потребовали его переизбрания (по уставу Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов центр должен переизбираться каждые 4 года, но этого не делалось уже больше 10 лет).

Стоит заметить, что важным аргументом за переизбрание центральных органов являлось преобладание в них евангельских христиан. «Чистые» требовали создания самостоятельного союза баптистов (15). Однако вместо предусмотренной уставом процедуры при активном участии руководства ВСЕХБ последовало выдавливание несогласных в подполье.

В Крыму «чистые» баптисты появились в Ялте, Евпатории, Симферополе и других местах. Главным их центром был город Саки. Здесь открылся подпольный молитвенный дом, где собиралось до 150 человек. Лидер общины, Шоха, обнародовал некоторые письма ВСЕХБ. Например, те, в которых говорилось о недопущении на собрания школьников (16). Что, естественно, подлило масла в огонь.

Вскоре молитвенный дом пришлось прикрыть и ограничиться небольшими собраниями по квартирам под видом чаепития. «Сакский райисполком всячески стремится пресечь их деятельность, милиция, санинспекция много помогают в этом», – рапортует уполномоченный (17). Власти прикрепили к большинству «чистых» баптистов атеистов-антирелигиозников, которые вели беседы на соответствующие темы. Если беседы не помогали, верующие оказывались без работы. Некоторые из них оказались в местах не столь отдаленных. В 1962 г. очутился за решеткой и П.М. Шоха, плотник по специальности, имеющий 12 человек детей (18).

Очень жестко власти обходились с представителями альтернативного православия – «катакомбниками». Об этом мы скажем немного позже.

Католическое подполье в Крыму не отличалось особой активностью. Католики иногда причащались в Троицком кафедральном соборе Симферополя и в других православных храмах. Организованные собрания, и то очень недолго, проходили в колхозе «Дружба народов» Зуйского района. Сюда из Житомирской области переселилось 20 семейств поляков. Из них и составилась небольшая общинка, которую возглавила Ядвига Зданевич. «Зданевич под видом болезни сердца в колхозе не работает, а выполняет роль ксендза. Всех рождаемых детей (от католиков) она крестит, свой дом превратила в костел, в одной из комнат оборудовала престол со всеми атрибутами; держит «святую воду». В апреле и мае 1957 г. была в Житомире и в г. Полонных Хмельницкой области, где имеются ксендзы. Оттуда привезла свечи, разного рода открытки с изображением «святых», фотографии ксендзов. Имеет несколько евангелий. Молитвенные собрания посещает, как сказала Зданевич, от 10 до 15 человек. У Зданевич настроение антисоветское, в открытую ругает советское правительство» (19).

Сексуальная революция как подкладка глобального коммунистического проекта утратила свою актуальность уже к концу двадцатых годов, к началу «сплошной коллективизации». Однако советские идеологи прекрасно понимали, что любые социально-экономические программы обречены на провал, если они не включают в себя манипуляции над полом, сексом и семьей. СССР фактически пошел по пути ликвидации пола, строя общество из бесполых людей. То есть, конечно, дети каким-то образом рождались и семьи существовали. Но это было совсем не главным в согласном шествии к светлому будущему. Советская аскетика шла рука об руку с ханжеством, и любой сексуальный скандал грозил провинившимся общественным обсуждением, резолюцией партсобрания и увольнением с работы.