Николай Котляр - Именем закона

...На рассвете, почти без единого выстрела, армейские разведчики и автоматчики взвода охраны штаба армии обезоружили банду. Для ускорения расследования создали специальную группу из работников прокуратуры армии и подчиненных прокуратур дивизии. В нее вошли майоры юстиции Я. Е. Гурвич и А. П. Никиенко, капитаны юстиции В. С. Шафир, В. Ф. Иванов, М. Н. Высоцкий и другие. Слушал дело армейский военный трибунал под председательством подполковника юстиции П. П. Павленко. На суде в качестве свидетелей были приглашены потерпевшие из числа местного населения. В их присутствии объявлялся приговор. Главари шайки были приговорены к расстрелу. Военный совет армии приговор утвердил.

Рано утром 1 февраля я встретился с Н. Э. Берзариным. Он был необычно взволнован.

— Свершилось, — сказал командарм. — Вчера утром армейский передовой отряд полковника Есипенко форсировал Одер.

Николай Эрастович подошёл к карте и показал на густо обведенные двойной линией цветного карандаша город Кюстрин и поселки. Я прочел: «Кинитц-Гросс, Альт-Кинитц, Рефельд...»

Армейский передовой отряд был создан еще 19 января по приказу командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова с задачей захватить с ходу плацдарм на Одере. В его состав вошли лучшие полки армии: 1006-й стрелковый, 89-й отдельный тяжелый танковый, 507-й истребительно-противотанковый артиллерийский, 303-й гвардейский зенитно-артиллерийский, 41-й автомобильный, а также 220-я отдельная танковая бригада, 360-й отдельный самоходно-артиллерийский дивизион, дивизион «катюш» и роты саперов. Возглавил отряд заместитель командира 89-й гвардейской стрелковой дивизии полковник X. Ф. Есипенко. Эта «маленькая армия на колесах», как образно выразился Н. Э. Берзарин, блестяще выполнила задачу.

— Теперь, — сказал командарм, — важно закрепиться. Сегодня перебираются туда два полка 94-й гвардейской...

Мне была понятна взволнованность Берзарина. Я также долго не мог прийти в себя: советские войска в преддверии Берлина! До него оставалось всего 68 километров! Кто из нас не мечтал об этой минуте?!

— Конечно, мал плацдарм, — огорченно пояснил Берзарин, — можно сказать, с гулькин нос. Сейчас главное — удержать его и расширить, не дать возможности противнику сбросить нас в Одер. А он все сделает для этого.

И действительно, уже 2 февраля на занятые нашими войсками позиции обрушился шквал артиллерийского и минометного огня, а затем начались массированные налеты авиации. Особенно трудно досталось армейскому передовому отряду полковника X. Ф. Есипенко. Гитлеровцы предприняли все, чтобы отвоевать плацдарм. Нелегко пришлось и 248-й стрелковой дивизии, форсировавшей Одер южнее Целинна. Начальник оперативного отдела штаба армии полковник С. П. Петров ознакомил меня с тревожным донесением командира этого соединения генерала Н. З. Галая. Переправившиеся через Одер полки, особенно подполковника Г. М. Ленева, подвергались беспрерывным атакам фашистских частей. В районе Ной Блессина на западном берегу Одера жестокий бой вели части 230-й стрелковой дивизии полковника Д. К. Шишкова.

Гитлеровцы бросили в бой сотни самолётов, используя для взлета берлинские аэродромы. Из-за распутицы полевые аэродромы раскисли, и советские летчики не могли помочь сражавшимся на плацдарме. Подтянули фашисты и танки. Плацдарм содрогался от взрывов снарядов, бомб и мин. В переправившихся полках не было ни одного танка — тонкий лед не выдерживал тяжести машин. Да и противотанковые средства ограничивались сорокапятками с крайне малым запасом снарядов. Столь же тревожны были и донесения из полков. С ними я ознакомился в политотделе дивизии. Они были предельно кратки. Видно, что писавшие торопились, сообщая только главное, не заботясь ни о стиле, ни о полноте описываемого. И все же, несмотря на эту скупость, каждое слово, каждая строчка взволнованно рассказывали о великом мужестве и героизме советских воинов, сражавшихся на одерском плацдарме. 902-й стрелковый полк 3 февраля отбил 28 атак и уничтожил 15 танков противника.

...По заданию Военного совета все работники прокуратуры во главе с моим заместителем подполковником юстиции Ф. П. Романовым, а также прокуроры дивизий без устали мотались по раскисшим дорогам Польши. Не хватало боеприпасов, горючего, продуктов, где-то далеко застряли госпитали. Армия за полмесяца прошла более пятисот километров. Такого темпа наступления она еще не знала, и нелегко было в условиях, когда снежные заносы сменялись дождями, бесперебойно обеспечивать боевые действия частей. Но мы непреклонно делали все, чтобы выполнить требование Военного совета — помочь подтянуть тылы. А растянулись они от Вислы до Одера!

Винить тыловые службы было трудно — автотранспорт застревал в непролазной грязи, а на лошадях при таких темпах наступления и при таких расстояниях справиться было нелегко. Армейские, дивизионные и корпусные тыловые службы, захваченные порывом наступления, делали все, чтобы наилучшим образом обеспечить наступающие части. Приходилось удивляться: откуда у работников тыла, в основном уже пожилых людей, брались силы, чтобы по трое-четверо суток без сна, отдыха, горячей пищи тянуть за передовыми частями огромную тыловую машину — склады с боеприпасами, ремонтные мастерские, госпитали, походные хлебопекарни, прачечные отряды.

И все же, сколько бы мы ни ездили по чужим, незнакомым польским дорогам и селам, сердцем и душой все были на огненном пятачке — на кюстринском плацдарме. Что только не предпринимало фашистское командование, чтобы сбросить наших храбрецов в Одер и воспрепятствовать подходу наших подкреплений. И все же Одер форсировали и повели упорные бои за расширение плацдарма главные силы всех трех корпусов армии.

В трудных, беспрерывных ночных и дневных боях плацдарм был не только удержан, но и к середине февраля расширен до двадцати семи километров по фронту и до пяти километров в глубину. Позже были взяты стоящие на восточном берегу Одера город и крепость Кюстрин, а плацдарм расширен до сорока четырех километров по фронту и до тринадцати — четырнадцати километров в глубину.

В конце февраля состоялась еще одна встреча Военного совета с командирами корпусов и соединений, а также начальниками политотделов. Н. Э. Берзарин рассказал о положении дел в армии, поздравил всех с большим успехом январского наступления, объявил о переходе армии к глубокой, долговременной обороне.

— Конечно, — сказал он, — всем здорово хочется скорее войти в Берлин и покончить с проклятой войной. Но, исходя из общей обстановки, Ставка приняла иное решение — перейти к активной обороне, продолжать укреплять и расширять плацдарм и готовиться к последнему удару.