Кейси Шерман - И грянул шторм. Подлинная история отважного спасения на море

Но экипаж «Якутата» предвидел эту проблему, и военнослужащие Береговой охраны Деннис Перри и Херман Рубински, уже одетые в гидрокостюмы, слезли по сети в воду. Каждый из них начал трудиться над выжившим, завязывая лини вокруг их груди, чтобы их можно было поднять.

Когда Галдина и Фармера поднимали, один из них запутался в грузовой сети. Член экипажа «Якутата» Филлип Грайбел увидел, что произошло, и без гидрокостюма спустился вниз по грузовой сети и освободил выжившего. Обоих спасенных с танкера благополучно подняли на борт катера.

Спустя несколько секунд один из членов экипажа Береговой охраны указал в сторону носа «Мерсера» и закричал: «Смотрите! Ну и ну!»

Нос встал на дыбы, словно был живым существом, указывая прямо в серое небо. Затем он качнулся, упал назад в море в брызгах воды, полностью опрокинувшись. Над волнами осталась только небольшая часть его киля.

С тех пор как Галдин и Фармер прыгнули с судна, прошло ровно семнадцать минут.

«Якутат» оставался у перевернувшегося носа, пока в тот вечер его не сменил катер «Унимак» . Затем капитан Нааб во всю мочь погнал свой катер в Портленд, Мэн, чтобы спасенных могли госпитализировать. Все они страдали от переохлаждения и обморожения, но капитан Патзель находился в худшей форме, у него была пневмония. Газетные репортеры были на причале, когда спасенных снимали с катера. Фармер спокойно сказал Boston Herald : «Шансы, что мы сделаем это, были 50 на 50».

Опрокинувшийся нос «Мерсера» был слишком рискованным местом для буксировки, так что позже «Унимак» получил приказ затопить полузатонувший корпус. Артиллерийский офицер Бен Стейбайл вспоминает, что сначала выстрелил в нос из 40-миллиметровой зенитной пушки судна, прямо над ватерлинией, «чтобы посмотреть, что произойдет». Стейбайл думал, что, возможно, мазут вытечет из грузовых цистерн и его заместит вода, которая тяжелее мазута, или фугасно-зажигательные снаряды, которыми они стреляли, заставят нефтяной танкер загореться и утонуть. Когда корпус даже не двинулся, капитан «Унимака» Фрэнк МакКейб сказал Стейбайлу: «Бен, давай-ка выстрелим из шточных бомбометов глубинными бомбами». Стейбайл никогда не стрелял глубинными бомбами, а шточные бомбометы, из которых ими стреляли, посылали глубинные бомбы всего примерно на 70 метров. Экипаж гадал, можно ли подойти так близко.

После больших споров было решено, что «Унимак» должен идти на полной скорости, когда Стейбайл будет стрелять из шточных бомбометов. Таким образом катер будет увеличивать дистанцию между собой и глубинной бомбой до того, как она взорвется.

Глубинные бомбы обладали каплевидной формой, что позволяло им лучше двигаться в воде. Длиной они были около 60 сантиметров и 45 сантиметров в поперечнике на широком конце. Шточный бомбомет отправлял глубинные бомбы по длинной дуге по воздуху, и если все шло хорошо, они должны были упасть в океан рядом с корпусом. Бомбы были установлены на взрыв, когда они достигнут глубины пятнадцати метров.

Когда все были готовы, капитан МакКейб включил мотор, и «Унимак» понесся вперед по направлению к громадине на скорости в 18 узлов. Когда катер приблизился к корпусу танкера, Стейбайл разрядил все три бомбомета. Прошло несколько секунд, и бомбы взорвались под водой, выбросив в воздух огромные фонтаны брызг. «Унимак» сильно тряхнуло, несмотря на то что он был на безопасном расстоянии, но корпус «Мерсера» почти не сдвинулся.

Понаблюдав, как корпус половины танкера оставался в том же положении в течение получаса, МакКейб решил повторить процедуру. «На этот раз все было по-другому, – говорит Стейбайл, – развалина поднялась в воздух, а потом обрушилась вниз. Мы с облегчением вздохнули. Мы не хотели оставаться там, потому как приближалась ночь. Было настолько трудно видеть и ориентироваться, даже используя радар, что я беспокоился, что мы можем врезаться в корпус и стать последними жертвами».

Одна половина «Форта Мерсера» теперь лежала на дне моря. Вторая половина, корма, все еще была на плаву, и ее относило на юг ветром и волнами. Люди на борту испытывали весь спектр эмоций, их настроение и виды на будущее лавировали, как полкорабля, на котором они находились в заточении.

Когда танкер только развалился, на корме царили страх и замешательство. Разразились споры по поводу того, что делать, и замешательство грозило перейти в полномасштабную панику и хаос, особенно по той причине, что командира, капитана Патзеля, унесло на носу «Мерсера» . Некоторые говорили о том, что надо немедленно покинуть судно на спасательных шлюпках, другие спорили, что спасательные шлюпки надо приберечь на самый крайний случай. Помощник боцмана Луис Джомидад решил подстраховаться. Позже он сказал: «Я пошел на шлюпочную палубу и забрался в шлюпку с топориком. Разобщающее устройство находилось снаружи шлюпки, и я хотел убедиться, что оно сработает, поэтому я и взял топорик. Один из парней обезумел и кричал: «Давайте прыгать за борт!» Но я сказал: «Нет, подождем, пока она начнет тонуть, а потом прыгнем». Следующие несколько часов я сидел в спасательной шлюпке с топориком в руках, готовый перерубить веревку, чтобы высвободить ее». Помощник боцмана, промерзший до костей, наконец вернулся внутрь, но всю ночь не спал, готовый быстро забраться обратно в спасательную шлюпку. «Если бы судно начало погружаться, – сказал он, – я хотел быть снаружи».

Хотя корма «Мерсера» могла опрокинуться, как это произошло с носом, тридцать четыре человека на корме оказались счастливчиками: в их части корабля все еще было электричество. Это означало, что они могли управлять огнями и насосами, а система отопления работала. К сожалению, в кормовой части не было рации, и экипаж не мог вести переговоры с торговым судном «Шорт Сплайс» , стоявшим рядом. Выжившие продержались ночь понедельника и теперь, во вторник утром, молились о том, чтобы прибыла Береговая охрана, а их разрушенное судно продержалось на плаву немного дольше.

Шторм, угрожавший стольким жизням, не собирался заканчиваться, и на борту катера «Иствинд» радист Лен Уитмор лежал без сна в своей койке, пока судно кренилось и раскачивалось. Он отдыхал после дежурства в радиорубке, но из-за движений судна и драматических событий дня сон был почти невозможен, так что он оделся, встал с постели и пошел наверх. Теперь Лен знал, что радист «Мерсера» Джон О’Рейли, с которым он общался до того, как танкер раскололся, был мертв. Будут ли еще потеряны жизни, спрашивал он себя, до того как «Иствинд» хотя бы прибудет на место? Он знал, что после всех бесконечных тренировок экипаж катера может помочь, если только они смогут прибыть туда вовремя.