Владимир Хутарев-Гарнишевский - Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

При первых указаниях на возможность возникновения беспорядков и при возникновении таковых немедленно закрывались все магазины, прекращалось трамвайное движение, вагоны передавались для нужд полиции и администрации, ворота домов должны были быть закрыты с 9 часов вечера до 7 утра. Требовалось безотлагательно арестовать всех подстрекателей к забастовкам и агитаторов. В случае начала забастовки направлять на предприятия военные караулы и всех отказывающихся работать заставлять трудиться принудительно. Всех революционных агитаторов и организации ликвидировать заблаговременно и постепенно, не дожидаясь конца войны. Стоявших во главе революционных организаций лиц подвергать аресту и высылке.

Автор проекта считал необходимым установить предварительную цензуру всех периодических изданий, вне зависимости от их направленности. У владельцев типографий под угрозой административной кары брать подписку, что ни одна рукопись, не прошедшая цензуру, не попадет в печать. Близкие или принадлежащие революционным партиям издательства закрывать на все время военного положения, изымать адресные и денежные книги, конфисковывать все финансовые средства. Запрещать любые митинги и собрания вне зависимости от их целей, состава или места проведения [1137] Там же. Лл. 10–13об. .

Пастрюлин, опасаясь перехода войск на сторону восставших масс, предлагал заблаговременно отобрать наиболее надежные части с авторитетными офицерами во главе. Материальное положение войск, назначенных для подавления беспорядков, должно было быть улучшено путем назначения всем офицерам и нижним чинам суточных денег в возможно большем размере [1138] Там же. Л. 14. .

Московский план градоначальника Шебеко был разработан также в соответствии с циркуляром Климовича, но введен в действие только 8 января 1917 г. В его основу была положена «Инструкция чинам Московской столичной полиции на случай возникновения беспорядков в столице». Согласно ей, вводилось три уровня опасности, на каждом из которых должны были предприниматься свои действия.

I уровень определялся возникновением или ожиданием беспорядков на каком-либо участке. Для их ликвидации использовались дежурная полицейская часть и конные подразделения в распоряжении местного полицмейстера.

II уровень наступал в момент вызова на место беспорядков всех дежурных частей отделения. Снимались все пешие и конные части полиции и жандармерии. На их место временно переводились дворники. Блокировались мосты, фабрики, учреждения. В известность ставился начальник войскового отделения.

III уровень обозначал наивысшую опасность, вызов войск, когда полиция и жандармерия не могли подавить беспорядки своими силами и находящимися в их распоряжении конными частями. Привлекались и приводились в полную боевую готовность все чины полиции, включаю финансовую и уголовно-розыскную. Гражданская власть на местах при необходимости могла передаваться начальникам воинских частей [1139] Там же. Оп. 316–1916. Д. 297. Л. 34об. .

План Шебеко также предполагал и общие меры предосторожности. Чины полиции должны были безотлучно находиться в своих районах. Усиливалось наблюдение за местами, где были возможны агитационные или демонстративные сборища публики и неблагонадежных элементов (народные гуляния, площади, бульвары, а также фабрики, заводы, мастерские, трамвайные парки, высшие учебные заведения и т. п.). Усиливалось наблюдение в эти дни за театрами, разрешенными лекциями и собраниями, народными домами и кинематографами, где злонамеренные лица могли устроить демонстрацию. Дежурные по театрам офицеры и полицейские надзиратели должны были особое внимание обратить на дешевые места, где бывает учащаяся молодежь и рабочие.

В случае начала беспорядков, согласно плану, необходимо было, пользуясь всеми телефонами, имеющимися в градоначальстве, немедленно сообщить о случившемся градоначальнику и его помощнику по наружной части, всем полицмейстерам, где не было еще беспорядков, начальнику охранного отделения, главе сыскной полиции, старшему врачу для высылки кареты скорой медицинской помощи и начальнику Московского жандармского полицейского железнодорожного узла. При подавлении беспорядков прекращалось трамвайное движение. Вся связь на местах осуществлялась по телефону [1140] Там же. Лл. 33–34. .

Нужно отметить, что план Шебеко был намного мягче плана Пастрюлина. Он предполагал сохранение общественной и культурной жизни в городе, минимальное использование армейских подразделений.

При подавлении беспорядков Шебеко делал ставку на высокую скорость передачи информации при принятии решений местными жандармско-полицейскими властями, предполагая передачу власти военным только в самом крайнем случае. Пастрюлин же ратовал за сворачивание городской жизни до самых минимальных потребностей, строгий режим и высокую концентрацию воинских частей и их мобильное перемещение по городу. Последовавшие события Февральской революции доказали, что «либеральный» расчет московских властей не оправдался. 1 марта 1917 г. одним из самых первых в Москве в подчинение революционного комитета перешел командир Московского жандармского дивизиона полковник И. К. Терпелевский [1141] Мартынов А. П . Указ. соч. С. 40. , вероятно, реально оценив неспособность дивизиона противостоять революции. А оперативная информированность о происходящем так и не смогла повлиять на нерешительность военных властей города.

27 июня 1916 г. товарищ министра внутренних дел Степанов разослал циркуляр губернаторам и градоначальникам с требованием при возникновении беспорядков на почве дороговизны принимать энергичные меры по их подавлению. Степанов видел результативность мер правительства в солидарных действиях полиции и местных воинских подразделений по заранее разработанному плану. Для того чтобы не оказаться застигнутыми врасплох, товарищ министра рекомендовал «широко использовать осведомительную деятельность местных органов жандармского надзора и чинов полиции» [1142] ГА РФ. Ф. 102. Оп. 125. Д. 100. Ч. 2. Лл. 6–7. . Судя по стилистике и содержанию, его напутствия являлись продолжением циркуляра Климовича от 19 марта; авторство обоих документов также, возможно, идентично.

Летом 1916 г. Климович начал концентрировать в центральном промышленном районе разбросанные по всей империи эвакуированные жандармские управления. К сентябрю в Москве были размещены Варшавское, Келецкое, Люблинское ГЖУ, Варшавский жандармский дивизион, а также канцелярия помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части, а в Московской губернии (в Серпухове и Можайске) – Плоцкое и Радомское ГЖУ, Брест-Литовская крепостная жандармская команда [1143] Там же. Ф. 110. Оп. 19. Д. 205. Лл. 1–2. . Вместе с частями полиции на конец 1916 г. – начало 1917 г. в Москве имелось 27 полицейских рот, 2 эскадрона Московского жандармского дивизиона, 2 эскадрона Варшавского жандармского дивизиона (1 конный и 1 пеший), 1 сотня и 7 взводов казаков, 3 отделения конной стражи [1144] Там же. Ф. 102. Оп. 316–1916. Д. 297. Л. 35. .