Владимир Хутарев-Гарнишевский - Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Павел Яковлевич Логвинский, несмотря на казалось бы невысокий чин прапорщика, был одним из ключевых персонажей в коррупционных схемах спецслужб Северного фронта. Потомственный почетный гражданин города Москвы, сорока одного года, он успел сделать карьеру присяжного поверенного сначала в Саратовской, а потом и в Московской окружной судебной палате. В 1915 г. призванный на фронт прапорщик Логвинский получил контузию и был отправлен в госпиталь во Псков, где располагался штаб фронта. Здесь он явился в разведывательное отделение к ротмистру В. В. Сосновскому и предложил свои услуги, а вскоре уже был лично представлен М. Д. Бонч-Бруевичу и Н. С. Батюшину. Опытному юристу быстро нашлось применение: 21 ноября 1915 г. он был назначен на должность переводчика контрразведывательного отделения штаба Северного фронта.

Сначала по приказу Батюшина Логвинский был командирован в Петроград для разбора дел гражданского отделения штаба столичного военного округа, потом подчинен полковнику Резанову и занимался военно-цензурной работой в столице. В апреле 1916 г. бывший присяжный поверенный был командирован с самыми широкими полномочиями в Курляндскую и Эстляндскую губернии для организации ликвидации немецких фабрично-заводских и торговых предприятий, в том числе знаменитого акционерного общества целлюлозной фабрики Вальдгоф под Перновым [1385] Там же. Лл. 11, 17, 22, 29, 36, 37, 47, 48. . Она была взорвана по приказу брата председателя Государственной думы полковника П. В. Родзянко, которому ошибочно показалось, что немцы высаживают в ее районе морской десант [1386] ГА РФ. Ф. 4888. Оп. 3. Д. 376. Л. 68. . Эта сфера деятельности стала настоящей золотой жилой для коррупционера: одним росчерком пера чиновник контрразведки сохранял или уничтожал крупные коммерческие компании, имел возможность описать все их имущество, а мог «случайно не заметить» неких ценных активов. Вряд ли прапорщик Логвинский был абсолютно самостоятелен в принятии подобных решений и не обсуждал из с руководством штаба Северного фронта. Показательно, что именно он летом-осенью 1916 г. был основным следователем по обвинению главы Соединенного банка графа В. С. Татищева в государственной измене. Однако в отличие от Манасевича-Мануйлова, он смог тогда избежать ареста и прямых обвинений в вымогательстве. По признанию очевидцев, в начале 1917 г. Батю-шин доверял Логвинскому намного более, чем другим членам своей комиссии, фактически, сделав его своей правой рукой [1387] Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 496. .

Результаты обыска на квартире Логвинского стали известны царю. Накануне своего отъезда в Ставку он санкционировал снятие генерала Н. С. Батюшина с поста руководителя комиссии по борьбе со шпионажем и распорядился назначить ее главой С. П. Белецкого [1388] Там же. С. 94. . А 21 февраля 1917 г. вновь назначенный начальник контрразведки Северного фронта полковник О. М. Тихомиров вынес решение о расформировании комиссии Батюшина [1389] РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 593. Л. 46. . Почти молниеносная атака МВД на контрразведку Северного фронта, поддержанная лично царем, подрывала позиции генерала Рузского. Даже формально подчиненные ему контрразведчики Злобин, Тихомиров и Якубов приняли сторону МВД. Еще худшим было назначение Белецкого в руководство комиссии, а фактически всей контрразведки Петрограда и Северного фронта, то есть на должность, дающую ему почти безграничные полномочия по проведению любых политических расследований. В масштабе разворачивавшегося в стране острого политического кризиса, это была эффективная, но безнадежно запоздавшая попытка перехватить инициативу.

Наиболее серьезной попыткой Протопопова укрепить внутреннюю безопасность было принятие Советом министров 7 октября Положения об усилении полиции в пятидесяти губерниях. Согласно ему, создавалось дополнительно 40 000 полицейских вакансий, специальные полицейские школы, вводился образовательный ценз для чинов полиции (не ниже полного среднего образования). Министр согласовал вопрос расширения штатов полиции лично с Николаем II в Ставке, он не сомневался в успехе дела. 30 октября император утвердил Положение об усилении полиции. Журнал «Вестник полиции» в октябре 1916 г. посвятил реформе целую серию программных публикаций. Писавший под псевдонимом Л.К. полицейский публицист Л. И. Косунович, уподобив войну пожару, а дым от огня – политической нестабильности, писал: «Войска на фронте и полиция внутри страны являются именно этими пожарными, количество и качество которых сейчас должно стоять на первом плане очередных задач. Поэтому-то теперь и нет времени для реформы полицейской службы, полицейского дела по существу, а нужно привлечь к делу наиболее хороших и надежных полицейских работников» [1390] Вестник полиции. 1916. № 42 (24 октября). С. 989. .

Однако новых чинов для заполнения вакансий было просто неоткуда взять, а из имевшихся полицмейстеров и исправников лишь незначительная часть соответствовала требованиям. Более того, во всех губерниях европейской России не были укомплектованы даже имевшиеся штаты. В восьми ключевых губерниях некомплект составлял от 20 до 25 %, в Петроградской – 27 %, в Московской – 26 % [1391] Романов К. С . Накануне Февральской революции. А. Д. Протопопов и реформа полиции // 90 лет Февральской революции: сборник научных статей. СПб., 2007. С. 9, 12, 13. . Не лучше обстояла ситуация с сельской полицией, нехватка которой в 23 губерниях варьировалась до 10 до 25 %. В Петрограде не хватало 842 городовых, в Москве – 954, а в целом по стране – 5062 вакансии оставались не занятыми [1392] Романов К. С . Департамент полиции МВД… С. 170. . Механическое увеличение числа вакансий не решало проблемы их наполняемости. Вероятно, Протопопов понимал эту проблему, предложив открыть несколько школ для подготовки чинов полицейской стражи, однако и эта мера не была осуществлена.

Реально усилить полицию можно было не расширением штатов на бумаге, а исключительно реализацией полного комплекса мер, намеченного в предвоенный период. Кроме того, проект усиления полиции, санкционированный Протопоповым, при этом совершенно не учитывал необходимости усиления жандармерии. А между тем почти на 166 млн жителей Российской империи (без Привислинских губерний) в 1917 г. приходилось 14 667 жандармов – от генералов до нижних чинов включительно, то есть на каждого жандарма приходилось 11,3 тыс. жителей.

Последний минский губернатор князь В. А. Друцкий-Соколинский 5 декабря 1916 г. обсуждал вопрос реформирования полиции с директором департамента А. Т. Васильевым, который утверждал, что формат ее реализации был связан с желанием Протопопова выслужиться перед думскими политиками [1393] Друцкой-Соколинский В. А. Указ. соч. С. 198–199. . Реализовать проект не успели не только из-за отсутствия времени, но и в силу запрошенного на реформу огромного бюджета – 90 млн руб. [1394] Вестник полиции. 1916. № 41 (17 октября). Нельзя сказать, чтобы у МВД совершенно не было кадрового резерва для решения вопроса обеспечения безопасности в столице. Некоторый ресурс имелся, однако он совершенно нерационально использовался. В 1915 г. параллельно с отступлением русской армии, производилась эвакуация подразделений общей полиции из занимаемых немцами губерний. В общей сложности было эвакуировано 4729 сотрудников полиции, из которых 453 классных чина, остальные – околоточные надзиратели и нижние чины. Однако этот образовавшийся кадровый ресурс был неравномерно распределен по 33 губерниям, дополнительно к тому 139 чинов полиции были направлены в занятые по праву войны области – Галицию и Турецкую Армению. Сохранились сводные данные о распределении эвакуированных чинов по губерниям.