Марк Штейнберг - Мои воспоминания

Нашу встречу сопровождал духовой оркестр войсковой части 18798 под руководством капитана Александра Фирсова. Тот самый оркестр, в котором в 1956 году я служил солистом у дирижера Алексея Васильевича Зайцева.

…Всякие случаи бывали у нас в школе, бывали иногда и малоприятные: бывшие детдомовцы, воспитанники В. Лисица, Т. Гончаров, А. Курбатов обокрали кассу школы. Их, конечно, вскоре поймали на том, что у них появились конфеты. Дело до трибунала не допустил начальник школы, чем отодвинул на два года своё повышение в звании…

Запомнились слова завуча Г.Т.Солтановского: Эти три фамилии выникогда не забудете, и через многие годы при встрече скажете: «Как не помнить? Это те, что кассу обокрали»…

И действительно, мы эти фамилии помним через годы: Лисица стал доцентом Одесской консерватории, Гончаров был тренером олимпийской сборной СССР по тяжёлой атлетике, Курбатов работал главным инженером знаменитого завода АЗЛК, выпускал полюбившиеся народу «Москвичи», а затем он работал на «РАФе». Минувшая война заставила полуголодных мальчишек воровать. Но были, к счастью, рядом с нами взрослые, которые прекрасно понимали это и верили, что из нас все же вырастут настоящие люди, поэтому и не дали сломать ребятам жизнь, даже ценою собственной карьеры…».

Памятны годы учёбы в военно-музыкальной школе Одессы встречами со многими выдающимися людьми, которые организовывал наш начальник — прекрасный воспитатель по фамилии Палумбо. У нас были в гостях Королёв — чемпион мира по боксу, герои Советского Союза, Александр Свешников — знаменитый хормейстер, прославленные музыканты И.О.Дунаевский, А.И.Хачатурян, Д.Д.Шостакович, М.Л.Ростропович, Р.М.Глиэр.

3 июля 1951 года из нас, воспитанников ОВМШ поступления 1947 года, выпускался целиком оркестр, который готовил к дальнейшей оркестровой службе Ю.П.Бондовский. Именно на нашем курсе обучение было переведено с 3-х на 4-годичное. Естественно, для продолжения учёбы руководство и педсовет оставили самых «подвижных» — в смысле, хорошо успевающих. Выдали нам свидетельства. За четыре дня все разъехались по назначению. Сделали общее фото. Я как отличник имел право выбора и выбрал с большим удовольствием оркестр старшего лейтенанта Зайцева. Руководимый им оркестр занимал 1-е место в конкурсе оркестров Одесского военного округа.

Привезли нас в военный лагерь под Одессой «Чабанка». Я был, как и остальные, настолько подготовлен, что уже вечером в строю исполнял «Зарю». Жили в палатках по 10 человек, подъём в 6.00, а в 8.00 мы уже репетировали на обрыве, над морем, вальс А.К.Глазунова из балета «Раймонда».

Я был посажен в ряд кларнетистов третьим от флейтистов, то есть исполнял партию первого кларнета. Впереди двое — солист-сверхсрочник Владимир Соколов и его помощник, тоже сверхсрочник Вадим Цветковский. Подходит соло-дуэт кларнетов, у Вадима (из-за похмелья) «кикс», а я от него получаю по шее, вроде кикс у меня.

Дирижёр повторяет эпизод, и вновь кикс… Опять очередная порция по шее, и здесь я проявил свой независимый характер — запустил в море с обрыва свой кларнет. Зайцев понял, в чём дело, и приказал всему оркестру нырять в море, вылавливать кларнет. Когда его вытащили, уже все подушечки отлетели. Зайцев приказал взять в инструменталке другой кларнет, я выполнил приказ и возвратился в оркестр, но он меня (воспитанника) усадил солистом, а сверхсрочники были посажены в помощники.

Вскоре прошёл новый очередной конкурс, снова первое место, солировал я. Оскорблённый в чувствах Соколов перевёлся на службу в оркестр академии имени Фрунзе.

Я прослужил в оркестре шесть лет — воспитанником, срочником, сверхсрочником. В этот оркестр, при том, что менялись дирижёры, в 1955 году всё же вернулся после службы за рубежом, уже майором, Зайцев. К сожалению, ненадолго, в конце 1956 года на трамвайной остановке он скоропостижно скончался…

Первым своими учителем в музыке Марк называет преподавателя игры на кларнете Петра Семеновича Глушкина, считает его главным учителем в своей жизни. Были, конечно, и многие другие, память о которых тоже жива в сердце, — например, Зиновий Борисович Пятигорский. Но именно Петру Семеновичу Марк обязан любовью к музыке. У Глушкина было много талантливых учеников. Одесситы говорят, что только Одесса может рождать таких талантливых преподавателей.

…После училища Марк служил в военном оркестре до 1957 года, когда, как он пишет, «заболел» джазом. В центральном одесском кинотеатре «Украина» был прекрасный джаз-оркестр, которым руководил известный джазист, гитарист Евгений Танцюра. Марк играл в оркестре на саксофоне и кларнете. А с 1977 года в течение десяти лет уже Марк Штейнберг руководил этим оркестром.

Израильская муза. Откликаясь на доброе и трагичное

Композитор откликается своим творчеством на все доброе и всё трагичное, что происходит в Израиле. Памяти жертв теракта в «Дельфинариуме» посвящена его песня «Дрожит душа». Марком Штейнбергом написана песня, посвящённая 120-летию города Петах-Тиква, в котором он сейчас живет. Марк сотрудничает с городским клубом «Одессит». Пишет музыку на стихи местных самодеятельных поэтов. Регулярно «озвучивает» стихи, присылаемые ему из Одессы, превращая их в песни.

Тесно сотрудничает Марк с поэтессой Сарой Зингер. В содружестве с Юрием Кремером и Сарой Зингер им записано немало песен на идише.

Надо сказать и о замечательных мелодиях песен «Года, года», «В тоннеле», «Музыкант играет на трубе», «Взрослые, не трогайте детей»…

Но вначале была война. И 16 августа 1941 года теплоход «Кубань» отошел от одесского причала с пленными немцами в трюмах и оборудованием холодильника одесского порта. На настилах поверх оборудования разместили еще 250 эвакуированных. На постеленном брезенте — больные и раненые дети и рядом охрана. На палубе — работники холодильника во главе с директором Сигаревым.

Судно сопровождали эсминцы, но это не помогло: немецкие самолеты бомбили и обстреливали «Кубань». В 5 утра налетели немецкие бомбардировщики. Столбы воды вырастали за бортом, и одна бомба прошила брезент, пробурила дыру в днище трюма. Погибли некоторые дети и много пленных немцев. Шестилетний Марик был ранен.

Из пробоины трюм стал заполняться водой, и эвакуированных пересадили на подошедший пароход «Пестель». В первую очередь спасали детей. Переправили раненых, и как только приплыли в Мариуполь, их отправили поездом в Нальчик. Мама с братом и сестрой разыскали Марка в госпитале и забрали его, а прежде старшая сестра Софа забинтовала его раны — в 15 лет она уже стала взрослой.

Маме через военкомат удалось устроиться в столовую эвакогоспиталя поварихой — это была ее профессия. Немцы подступали к Нальчику. Мать пошла в военкомат и упросила взять её в госпиталь. Через неделю она со старшиной-стариком приехала на запряжённой лошадьми телеге за Мариком и его сестрой, и семья разместилась в госпитале.