Джим Хаттон - Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

Дэйв Кларк не успел еще выйти из дома и вернулся, чтобы побыть со мной, а Фиби побежал за Джо.

Я остановил крошечный маховик дорожных часов с заводным механизмом, которые стояли рядом с кроватью. Когда-то я подарил их Фредди, потому что он обмолвился, что всегда о таких мечтал. Они показывали без двенадцати минут семь. Больше я их никогда не заводил.

Через несколько минут после того, как Фредди умер, Джо вбежал в комнату и стал искать зеркало, чтобы проверить, есть ли признаки дыхания.

— Послушай, остановись, — тихо произнес я. — Все кончено. Его больше нет.

Джо выбежал в Мьюз, чуть не плача. Он кричал:

— Где врач?

Мы скрестили руки Фредди и положили в них плюшевого медвежонка. Игрушку прислал кто-то из поклонников, и в этой ситуации она показалась уместной.

В первую очередь мы позвонили Мэри, затем врачу на автомобильный телефон, и он развернул машину. Мэри позвонила родителям и сестре Фредди и сообщила им тяжелую весть.

Многие события, которые происходили в первые часы после смерти Фредди, для меня остались размытым пятном. Я словно находился в другой реальности. Ненадолго спустился вниз, чтобы выключить гирлянды в саду, а затем бросился в свою комнату и позвонил маме в Ирландию. Она взяла трубку, и я разрыдался. Мама не могла разобрать ни одного моего слова, а я повторял:

— Не могла бы ты позвонить епископу и заказать мессу для Фредди?

— Успокойся, сынок.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки.

— Ну же, успокойся, — снова сказала она. — Что стряслось?

— Фредди умер, — выговорил я с трудом. Никакими словами невозможно было меня утешить, но она все же попыталась. Попросила меня подробно рассказать, как это произошло, и я рассказал. Нужно было выговориться кому-то, кто бы понял меня. После звонка я еще немного побыл в своей комнате, стараясь унять слезы.

Я вернулся к остальным. Фиби пытался дозвониться до Джима Бича. Навестив Фредди в пятницу, Бич сразу же улетел в Лос-Анджелес. Потом пришел доктор Аткинсон.

Я снова отправился в спальню к Фредди и стоял там, глядя на него. Когда нас ненадолго оставили наедине, я прочитал короткую молитву. Потом посмотрел на его лицо и произнес:

— Паршивец ты! Ну, по крайней мере, теперь ты свободен. Пресса уже не причинит тебе вреда.

Примерно через полчаса после смерти Фредди Мэри приехала попрощаться и пробыла у него минут десять. Потом в комнату вошли Джо и Фиби, и мы вчетвером крепко обнялись. В эту трудную минуту мы ждали поддержки от Фиби — он недавно потерял мать и, как нам казалось, сумел справиться с горем. Только Джо, Фиби и я знали, насколько тяжело и больно было ухаживать за Фредди ночами напролет, беспомощно наблюдая, как он мучительно угасает, истерзанный жестокой и непобедимой болезнью.

В тот же вечер приехали родители Фредди и подошли к его постели. Фредди выглядел таким умиротворенным, возвышенным и сияющим, что они спросили, не загримировали ли мы его. Нет, сказали мы.

Все мы в Гарден Лодж знали, как именно Фредди хотел бы все организовать. Нам не требовались никакие инструкции — мы просто знали. Тело нужно было вывезти из дома как можно быстрее. Отец Фиби когда-то владел бюро ритуальных услуг, и всю организацию похорон взяла на себя его бывшая компания. Обычно похоронные агенты увозят тело в пакете, помещенном в жестяной ящик. Мы пришли к единому мнению, что для Фредди это не подходит, и настояли на том, чтобы его везли в дубовом гробу.

Мы планировали, что тело Фредди покинет Гарден Лодж ровно в полночь. Его следовало доставить в секретное место, а именно в зал прощания похоронного бюро [78] на Ледбрук-Гроув в Западном Лондоне. Но Фиби очень долго не мог связаться с Джимом Бичем в Америке, и это задержало отправку тела. Около полуночи Фиби наконец дозвонился до Бича, и тот спросил, можно ли оставить тело в Гарден Лодж до следующего дня, чтобы он успел прилететь и лично сопроводить кортеж. Мы ответили, что это исключено.

Тело Фредди мы вывозили в 12:20 ночи, а прессе стало известно о его смерти за двадцать минут до этого. Но фургон у нас был без номерных знаков, и полиция сработала блестяще, не допустив преследования фотографами и журналистами.

На следующий день у ворот Гарден Лодж началось столпотворение. Смерть Фредди стала новостью номер один во всем мире, пресса отчаянно хотела выведать подробности, когда именно он умер и как он при этом выглядел. Если в доме звонил телефон, я просто не отвечал, предоставив заниматься этим Фиби или Джо.

Начали поступать цветы от поклонников Фредди со всего мира. Джо, Фиби, Терри и я по очереди заносили букеты и венки, возлагаемые к воротам непрерывным потоком людей. В конце концов, из офиса Queen к нам на помощь были направлены несколько парней из службы безопасности.

Чем больше приносили цветов, тем сильнее я чувствовал, что сойду с ума без Фредди. В конце концов я стал бегать по дому и собирать все клипы Фредди, которые только смог найти. Затем я сел и в окружении кошек начал пересматривать их снова и снова, обливаясь слезами. Это мне очень помогало, и следующие две недели я смотрел их часами напролет. Я горько плакал на диване, обнимая кошек. И если я выходил из дома, на плеере или автомагнитоле у меня всегда звучал альбом Mr. Bad Guy , который Фредди подарил мне в первый год нашего знакомства. У меня мороз шел по коже всякий раз, когда я слышал: «Да, для всех я плохой парень — но разве ты не видишь, я мистер Меркьюри, расправь же крылья и лети со мной».

Для меня Фредди всегда был хорошим парнем. Я слушал эту песню и утешал себя тем, что мы летели вместе, пока нам безжалостно не обрезали крылья.

Мы, трое осиротевших обитателей Гарден Лодж, справлялись со смертью Фредди каждый по-своему. Фиби уединялся на кухне и бесконечно смотрел телевизор. Джо пытался вымещать горе в тренажерном зале, но переживал потерю ужасно тяжело и был душевно надломлен. Вернувшись в первый день из спортзала и застав меня за просмотром клипов Фредди, он не выдержал и бросился на кухню к Фиби, срываясь на крик:

— Зачем он включает песни Фредди?

Потом Джо заперся в своей комнате и постепенно начал понимать, что для меня это такой же способ справиться с собой, как для него — тренировки. Он успокоился. И в последующие невыносимые ночи стал мне по-настоящему родственной душой.

В понедельник вечером, спустя сутки после смерти Фредди, я в одиночестве вышел из Гарден Лодж, чтобы утопить печаль в вине. Я направлялся в «Гейт Клуб» в Ноттинг-Хилл с твердым намерением напиться в стельку. Бобби, один из сотрудников бара, заметил:

— Джим, да на тебе лица нет.

— Да, — кивнул я. — У меня друг умер.

Я не скрывал, что моим партнером был Фредди, но не думаю, что кто-то мне поверил. Поздно ночью, пьяный и опустошенный, я медленно добрел до Гарден Лодж и встретил товарища по несчастью: у ворот одиноко стоял незнакомый человек, поклонник Фредди, и безудержно рыдал от горя. Я пытался его утешить, и мы долго говорили о том, каким замечательным человеком был Фредди. Я восторженно внимал его хвалебным речам, и, наверное, он подумал, что я такой же фанат, совершающий паломничество. В каком-то смысле он был прав.