Михаил Беломлинский - Мне повезло: я всю жизнь рисую!

В 1999 году, приехав в Нью-Йорк, Юрский разыскал нас и весь вечер с восторгом говорил жене о ее повести «Берег», которую он прочел, будучи членом жюри премии Букера, и только потом узнал, что автор В. Платова — это Виктория Беломлинская.

ВИКТОРИЯ БЕЛОМЛИНСКАЯ, РОМАН КАПЛАН И СЕРГЕЙ ЮРСКИЙ В «РУССКОМ САМОВАРЕ»

В сентябре 2002 года мы были на концерте в «Миллениуме», где Юрский блистательно читал Пушкина, Пастернака, Бродского…, свои замечательные смешные рассказы. Потом сидели в «Самоваре», у Романа Каплана, и я сделал этот рисунок.

МИХАИЛ КАЗАКОВ

Михаил Козаков родился и жил в Ленинграде. Там он более года учился в хореографическом училище — оттуда его замечательная пластичность.

После школы переехал в Москву и поступил в школу — студию МХАТа.

Еще в студии знаменитый режиссер Михаил Ромм снял его в нашумевшем фильме времен холодной войны -" Убийство на улице Данте», где Козаков играл фашиствующего «плейбоя», который убивает свою маму — коммунистку.

Фильм имел бешенный успех и сам Козаков, и сам Париж, снятый в Таллине, где тогда снимались все советские фильмы про западную жизнь.

В начале эксплуатировалось отрицательное обаяние внешности актера, но в дальнейшем он играл и положительных героев вплоть до Дзержинского, на которого в гриме был потрясающе похож. Вообще, внешность он имел незаурядную. Высокий благородный лоб, не глаза а ОЧИ, огромные с поволокой, точенный нос, капризные губы — вылитый средневековый портрет работы Пьеро Дело Франческо.

Как актер, он не относился к моим любимцам — гениальным Смоктуновскому или Евстигнееву, но личностью он был незаурядной. И играл, и книги писал, и кинофильмы снимал, и спектакли ставил, и стихи читал замечательно. Я хорошо был знаком еще в Питере.

Несколько лет Козаков жил в Израиле, выучил иврит и играл на иврите.

Всякий раз, когда он оказывался в Нью Йорке, мы виделись, гуляли по городу, ходили в мызеи, часто сидели в знаменитом ресторане «Самовар» у Романа Коплана, где я и нарисовал на него шарж, а он тут же написал на нем экспромт:

«Михаил, Мишаня, Майкл, Миша тож,

Подтверждаю: этот даун на меня похож…»

И расписался — Козаков.

После премьеры фильма «Небесные ласточки» мы всей нашей компанией поехали ужинать к знакомому хирургу, в его огромную квартиру, у Летнего сада, из окон которой был виден канал Грибоедова и Храм Спаса на Крови. По длинному коридору квартиры носились двухлетние близнецы, и родители не укладывали их спать, как бы приглашая гостей поумиляться этими своими поздними детьми…

Но Людмила Марковна довольно решительно прекратила эту вакхоналию: — «А ну-ка дети, спать пошли, быстро, мы жрать хотим!!!»

Ужинать в Доме Кино, где была премьера, Гурченко не захотела «Начнут подходить каждую минуту за автографами. Поесть не дадут».

В фильме — это был ремейк по оперетте «Мадемуазель Нитуш» — Гурченко играла капризную звезду Мюзик-Хола. Новую музыку написал мой друг композитор Виктор Лебедев, а стихи — поэт Владимир Уфлянд, тоже мой друг.

За ужином обсуждали замечательный фильм Алексея Германа «20 дней без войны» по сценарию Константина Симонова, где Гурченко потрясающе сыграла роль актрисы, в эвакуации, в Ташкенте. Она говорила:

— «Герман этот ваш „гениальный“… Посреди съёмки вдруг встанет, на полчаса, пузо чешет, „думает“, как бы ещё повыпендриваться посильней»…

— «Юрку Никулина мне в партнёры взял, мудак. Я Юрку очень люблю. Он гениальный клоун, но лечь с ним в койку, да ещё страсть изображать, ну не могу я, не стоит у меня на него, хоть тресни…»

Вспомнили мы и фильм ленинградского режиссёра Владимира Венгерова «Город зажигает огни», по повести знаменитого Виктора Некрасова.

Там вместе с Гурченко замечательно сыграл роль ослепшего во время войны после ранения солдата Олег Борисов — тоже потрясающий актер, работающий в Ленинградском драматическом театре у Георгия Товстоногова.

Коль вдруг недоброю порой

Его обидеть захотите,

Перо немедля положите…

Он — положительный герой!

Александр Иванов

КИРИЛЛ ЛАВРОВ

В 1985 году в Ленинграде торжественно отмечали шестидесятилетие Народного артиста СССР Кирилла Юрьевича Лаврова. К этому времени он стал как бы представителем Ленинградской творческой интеллигенции в стране. Ему вручили звезду Героя Социалистического Труда, и праздник в помещении Большого драматического театра выглядел как государственное мероприятие.

На сцену выходили рабочие и колхозники, военные и милиционеры, ветераны и пионеры, представители творческих союзов со всей страны.

От Ленинградского Союза художников его поздравляли тогдашний председатель Союза Аникушин и мы — я и мой друг художник Леня Каминский.

К тому времени мы зарекомендовали себя как остроумные и изобретательные «поздравители» — оба делали шаржи, а Леня еще и стихи писал, очень смешные.

Мы вынесли на сцену большой мольберт, на доске были прикноплены листы бумаги с большой дыркой посередине, в которой был виден шарж на Лаврова. Под сопровождение смешных стихов я снимал по одному листу, и всякий раз появлялся новый Лавров, т. е. в новом костюме, но с той же головой: городничий из «Ревизора», Молчалин, Соленый, секретарь парткома и т. д. А на последнем листе Лавров был в костюме Сирано де Бержерака. И под Лёнин текст «И вот теперь уже давно сыграть пора вам Сирано!» я медленно из курносого носика Лаврова вытаскивал длинный, как у Буратино, нос Сирано. Успех был огромный, нам долго хлопали, Лавров хохотал, а в конце вечера пригласил нас на банкет в Дом искусств. «Ребята, захватите альбомы, карандаши, может быть, шаржи захотите порисовать, там много замечательных людей будет…»

Перед банкетом все смотрели в кинозале ролик про юбиляра, а потом чинно направились в ресторан и расселись за сдвинутые рядами столы, уставленные невероятно вкусными закусками. Выпить хотелось немедленно. Везде возвышались батареи сверкающих бутылок… с лимонадом, сельтерской и хрустальные кувшины с соком. Это был шок, никто не верил своим глазам, но это было так…

Увы, юбилей этот пришелся на самый пик борьбы Горбачева с пьянством, по телевизору и радио без конца передавали бредовые репортажи с«безалкогольных праздников…». В общем… «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Зрелище было совершенно сюрреалистическое: произносят замечательные тосты (его все любили, он помогал актерам с получением квартиры, или когда нужно было поместить кого-то в хорошую больницу, или поставить телефон), а все уныло поднимают бокалы с лимонадом.