Сюзан Нейпир - Волшебные миры Хаяо Миядзаки [litres]

Эту сцену очищения и искупления едва ли можно сравнить с финальными сценами графического романа Миядзаки, манге о Навсикае из семи томов. Миядзаки начал работу над мангой в 1982 году, за два года до выхода фильма, а заканчивается она не на буквальной вершине, как в кульминации фильма, а, наоборот, в бездне, в крипте Шувы, куда Навсикая отправляется в поисках просветления. Однако крипта становится братской могилой всему человечеству, где умершие прошлого возвращаются к жизни, чтобы снова умереть.

И кто приводит их к геноциду? Сама Навсикая. За двенадцать лет и тысячу страниц манги она прошла путь от сияющей фигуры мессии до героини, которую один персонаж называет «хаосом разрушения и милосердия» [214] Миядзаки. Nausicaä of the Valley of the Wind , 7: 212. . Фильм заканчивается неестественным искуплением, как утверждают некоторые зрители, символом которого служит чересчур совершенная героиня. В отличие от фильма, у манги концовка темная и двусмысленная: в ней есть и надежда на выживание, и нелегкое решение страдающей героини уничтожить большую часть человечества.

Агония Навсикаи иллюстрирует всё более мрачное мировоззрение ее создателя в бурные годы с 1982 по 1994 год. Мы уже видели намеки на это в фильме «Порко Россо» , вышедшем в 1992 году, но манга о Навсикае глубже погружается в эти проблемы и представляет собой эпическое путешествие отчаяния, разбавленное краткими светлыми моментами. Миядзаки работал над мангой в одиночестве, по ночам, дома, когда ему удавалось ненадолго сбрасывать с себя груз студийных обязанностей, которые только умножились после выпуска ряда успешных фильмов. Ранее режиссер заявлял, что оптимистичный тон первых фильмов того периода ( «Ведьминой службы доставки», «Лапуты» ) давал ему психологическую поддержку при освещении темных тем манги, но в то же время очевидно, что за эти двенадцать лет у него постепенно усиливалось пессимистичное отношение к будущему человечества. Он по-прежнему оставался глубоко увлеченным человеком, но тот, кто закончил мангу печальной фразой «мы должны жить», уже был значительно старше и мрачнее того молодого художника, каким он был двенадцать лет назад.

То же можно и сказать и о его альтер эго из манги – Навсикае. Если в фильме фигура мессии обещала искупление, то героиня манги скорее напоминает шамана, необыкновенно одаренного посредника между природой, сверхъестественным и человеком. Шаман, как объясняет Джоан Галифакс, – это тот, кто имеет дело и с «ужасом», и со «светом дня», и такое определение предполагает, что шаману приходится совершать путешествия во тьму, твердо веря в то, что за пределами тьмы есть свет [215] Галифакс. ShamanicVoices , 3. .

Не случайно самая красивая строчка из всего творчества Миядзаки оказалась словами Навсикаи в самом конце манги: «Жизнь – это свет, который сияет во тьме».

Свет и тьма играют в манге таким образом, что выходят за рамки иудео-христианской структуры фильма и охватывают восточноазиатское и анимистическое мировоззрение. Эволюция Навсикаи в сторону шаманизма отражает растущий интерес Миядзаки к традициям и культуре Восточной Азии.

Такие изменения в персонаже отражают и более личные аспекты психологии режиссера, его стремление бороться с внутренними перипетиями старения и болезненным осознанием сложности окружающего мира. Страсть и ярость, которыми горит Навсикая, вторят гневному разочарованию ее создателя обществом, которое само движется к катастрофе.

В предыдущей главе мы увидели, что события, произошедшие за период создания этой манги, словно специально сговорились и решили расстроить режиссера. Особо сильное давление на Миядзаки оказала мировая политика, она же привела к идеологической трансформации его мышления. Будучи убежденным марксистом большую часть своей взрослой жизни, он оказался потрясен и разочарован крушением Советского Союза в 1991 году. Зверства последовавшей за этим войны в Югославии также вызвали у него глубокую тревогу. Он выражал сожаление об отсутствии согласованных усилий по решению глобальных экологических проблем и опасности ядерной радиации. И, конечно, был бессилен, наблюдая за болезненным спадом японской экономики после опьяняющих высокомерных 1980-х годов. Отголоски этого бесконечного спада и сопутствующее ему эмоциональное недомогание преследуют Японию и сегодня.

За двенадцать лет создания манги о Навсикае, которую Миядзаки начал в сорок один год, а закончил в пятьдесят три, режиссер достиг среднего возраста. «Я обнаружил, что понимаю себя, – признался он, – и это был совсем не тот я, который начинал [работать над мангой»] [216] Миядзаки. Kaze no kaeru basho , 222. .

Наверное, мы так и не узнаем, что именно Миядзаки начал «понимать» о себе к концу этого периода, зато можем догадываться, что часть этих лет он потратил на борьбу с темными сторонами своей души. В манге выделяются порой проблематичные материнские фигуры, и, возможно, это говорит о том, что мастер по-прежнему болезненно переживал детские воспоминания о болезни матери и ее недавнюю смерть. В утомленном главном герое фильма «Порко Россо» прослеживаются намеки на кризис среднего возраста и эскапизм, а Навсикая, альтер эго режиссера того периода, в отличие от Марко, хоть и пытается временами сбежать от мира, испытывает скорее метафизическую, внутреннюю тоску. Как и ее создатель, Навсикая испытывает давление со всех сторон, от нее постоянно чего-то требуют, от нее зависят, но живет она в мире гораздо более экстремальном, нежели анимационная студия на окраине Токио. На протяжении тысячи страниц манги она вынуждена противостоять апокалиптическому насилию, которое происходит как у нее в душе, так и в диком окружающем мире.

Именно глазами Навсикаи мы рассматриваем основные проблемы манги, и именно ее моральный эмоциональный рост придает повествованию силу, благодаря этой силе в нем раскрываются самые сложные проблемы, с которыми, по мнению Миядзаки, предстоит разобраться миру. Манга, безусловно, эпическая, и в то же время ее можно назвать романом о взрослении, путешествием в зрелость, характеризующем не только главную героиню, но и самого Миядзаки.

Решения, которые предлагает художник, достаточно революционные и экстремальные, даже пугающие с точки зрения западного антропоцентрического мировоззрения, и говорят о переходе самого мастера к незападному мировоззрению. Во время своего путешествия Навсикая несколько раз оказывается на пороге смерти и делает открытия, говорящие о мучительной неуверенности в себе и внутренних переменах, которые переживал Миядзаки.

Чтобы понять путешествие Навсикаи и самого Миядзаки, нам нужно погрузиться в яркий мир манги. Несмотря на то что манга о Навсикае чрезвычайно популярна, она остается, пожалуй, самой малоизученной из его работ. У такого недостатка внимания критиков много причин. Наиболее очевидная из них – эпическая структура манги: сложный сюжет, постоянная смена сцен и мириада персонажей. Меняющийся эмоциональный и моральный фон также отпугивает критиков, предпочитающих рассматривать Миядзаки как позитивного и оптимистичного режиссера. Зрителям, которым полюбилась вдохновляющая героиня фильма, более темная и по-настоящему тревожная Навсикая, возможно, показалась слишком сложной фигурой.