Марк Яковлев - Бродский и судьбы трех женщин

«Я сама – страна своего происхождения! Я сама себе корни!» (пер. с итальянского ЭШ)

Однако хотим мы того или нет, но с возрастом мы все больше и больше начинаем походить на своих родителей и в бесконечности сливаемся с ними.

Мать ЭШ Хелен Мюллер – скульптор и керамист, родилась в Филадельфии, США, в состоятельной немецкой семье Джозефа и Анны Мюллер. Родители привезли ее в молодую советскую республику (вместе с первым трактором) восьмилетней девочкой в 1924 году. Зажиточные социалистические романтики, они мечтали сделать всех людей счастливыми и для этого поехали в страну еще не развитого социализма строить «светлое будущее».

Фамилия «Шац» переводится с немецкого (первый язык ЭШ) как «сокровище, богатство». В немецком существует стандартное, устойчивое словосочетание «Mein Schatz», что соответствует в английском «My darling» или в русском «Моя дорогая». Скорее всего, родители Хелен называли маленькую дочь ласкательным именем «Mein Schatz», сами не подозревая второго смысла этого выражения: их дочь выйдет в будущем замуж за художника Мануэля Шаца.

Мануэль Шац родился в украинском городке Винница в 1916 г. в семье столяра-краснодеревщика – «еврейский клан шагаловских персонажей, летающих в небесах провинциальной России и разлетевшихся по всему миру: кто-то в Америку, кто-то в Париж» (Вера Калмыкова). Судьбы Мануэля и Хелен пересеклись в Одессе, где они учились вместе в художественном училище. Как уже понял внимательный читатель из эпиграфа к эссе, ЭШ родилась, конечно же, в многонациональном, богатом талантами городе Одессе, где Восток встречается с Западом, и получила такой энергетический заряд при рождении, что этого импульса ей хватило навсегда!

Отец и мать ЭШ оказались в числе лучших учеников Одесского художественного училища, и их направили учиться дальше, в Академию художеств в Ленинград.

Работы Мануэля Шаца хранятся сегодня в различных музеях страны и в многочисленных частных коллекциях Европы и Америки.

Любовь к тому, чтобы что-то мастерить своими руками, – например, уникальные рукотворные книги, скульптуры, инсталляции, – вероятнее всего, передалась ЭШ от матери. От отца ей досталась любовь к живописи и чуткое ее понимание.

Необычно, что ЭШ в начале своего творческого пути стала итальянским поэтом, а потом и русским, и лишь затем она стала художником, что уже неудивительно, имея такие корни. Совмещение двух различных талантов: звукового – поэтического и визуального – художественного и дало удивительный результат – поэзию Эвелины Шац.

Родители ЭШ в начале войны оказались в Ленинграде. ЭШ рассказывает: «Во время блокады отец до последних дней, пока совершенно не обессилел от голода, принимал участие в обороне города. Проходившей по Ладожскому озеру «дорогой жизни» (часто становившейся дорогой смерти) отца и мать вывезли на грузовиках из осажденного города, и они попали в больницы разных городов где-то в Приуралье».

В первый же день войны Джозеф Мюллер, его вторая дочь Жозефин и зять Эдуард Штефан были арестованы и сосланы в Сибирь (в середине 50-х годов все были реабилитированы).

Маленькая Эвелина с двоюродным братом, дедушкой Шацем и бабушками должны были эвакуироваться из Одессы на теплоходе «Ленин». Вскоре соседи Мюллеров и Шацов узнали страшную весть: теплоход «Ленин» взорван. Но в эвакуационной суматохе дедушка и бабушки с внуками не попали на этот теплоход. Шацам с Эвелиной удалось уплыть из Одессы на другом баркасе, а Анна Мюллер бежала с маленьким внуком Эдгаром Штефаном в степь, которая остановила их пожарами.

Во время оккупации Одессы Анна Мюллер, рискуя жизнью своей и двухлетнего внука, два года прятала у себя в погребе соседку Веру, еврейку, муж которой был связан с партизанами, и спасла ей жизнь. Об этом написала в воспоминаниях Валентина Голубовская, хорошо знавшая Анну Мюллер. ЭШ, будучи у бабушки после войны, однажды заглянула в этот «погреб», яму в земле под платяным шкафом, и ужаснулась: как можно было выжить там так долго?!

В конце войны родители ЭШ поселились в Москве. В День Победы шестилетняя девочка Лина уже бежала вместе с дворовыми мальчишками постарше в толпе народа на Красную площадь. Народу было так много, что маленькую девочку могли нечаяно задавить в толпе, но все, к счастью, обошлось.

В доме у Хелен и Мануэля часто бывали не только художники, но и композиторы: Дмитрий Шостакович, Арам Хачатурян, Антонио Спадавеккиа, и маленькая ЭШ с детства слышала их музыку. Отсюда понятно, почему корни ЭШ так тесно связаны с современными композиторами и музыкальным авангардом.

Мирная жизнь часто разъединяет людей быстрее, чем суровые испытания. ЭШ вспоминает: «Отец был вдохновенным женолюбом. Это, думаю, его второе призвание.

С детства помню многочисленных папиных поклонниц, ухоженных и благоухающих. Кончилось тем, что отец с мамой разошлись: отец увел жену (и половину дачи. – М.Я.) у своего друга композитора Антонио Спадавеккиа и женился во второй раз» (а Хелен с дочерью уехала к матери в Одессу. – М.Я.) .

В Одессе ЭШ окончила школу и поехала учиться в Москву на искусствоведческое отделение исторического факультета МГУ, а позже по тому же профилю окончила Миланский университет. Потом ЭШ еще недолго училась на филфаке МГУ у профессора Богатырева.

Николай Гоголь писал: «Редкая птица долетит до середины Днепра», а Юрий Нагибин, говоря об ЭШ, замечает: «Редкий итальянец, работающий или учащийся в России, возвращается на родину без русской жены. Может быть, потому что с России нечего больше взять?» Юрий Нагибин не только описывал, но и рисовал характеры людей.

Почему же нечего взять? Вот, например, Юрий Гагарин – первым полетел на белом космическом корабле «Восток» вокруг Земли, а Эвелина, даже опередив первого космонавта, поплыла на белом морском пароходе на Запад – из Одессы в Милан со своим итальянским мужем. Это были два эквивалентных по значимости события мировой истории: потому что уехать из СССР в капиталистические джунгли было в то время равносильно полету человека в космос!

Но отъезд ЭШ на белом морском пароходе не был «белым и пушистым». Родной отец, «любовный космополит» – первый раз женатый на американской немке, а второй раз на русской столбовой дворянке, – боялся, что может быть обвинен во всех семи смертных грехах. Поэтому для страховки он написал письмо «куда надо» о том, что его дочь хочет променять соц-рай на кап-джунгли. ЭШ вызвали «куда надо», но не сослали в Сибирь, так как нравы со времен «отца народов» слегка помягчели, а стали отговаривать. Однако быстро поняли, что «девушка с характером» и готова ехать за любимым человеком, как декабристка, хоть в Сибирь, хоть, как Гагарин, лететь в космос. Но ехать «декабристке» предстояло не в суровую Сибирь, где уже отсидела более 10 лет почти вся семья Мюллеров, а в «Белла Италию», и от нее отстали. Возможно, «там, где надо» подумали: «яблоко от яблони недалеко падает» и ЭШ, как ее дедушка и бабушка Мюллеры, едет в Италию строить «светлое будущее для всего человечества». Они были не далеки от истины: ЭШ строила в Италии «светлое будущее», но не для всего человечества, а для мира людей искусства.