Владимир Макеев - В море Травкин

С этим было связано и появление на «щуке» старого знакомого Ивана Васильевича начальника Кронштадтского морского завода инженер-капитана 2-го ранга Волосатова.

— Вот получил указание форсировать ремонт вашей лодки, — сказал он Травкину.

— Ну и как?

— К сроку все сделаем. Вы наш рабочий класс знаете. Все же трудновато придется. Многие на фронт ушли. Дети-ремесленники на многих участках работают. Норму выполняют, а в обеденный перерыв в игрушки играют. Без ваших матросов, одним словом, туго придется. Давайте вместе дело двигать.

— Давайте, не впервой же!

В феврале в связи с 25-летием героического «Ледового похода» кораблей Балтийского флота из Прибалтики и Финляндии, где они базировались, в Кронштадт на кораблях и в береговых частях прошли политинформации и беседы об этом выдающемся в истории флота событии. Травкин был знаком с командирами старшего поколения, участниками беспримерного в биографиях флотов всего мира перехода, не раз встречался с ними, слушал выступления, выступил и сам.

В 1918 году немецкие империалисты решили захватить наши корабли и суда в Гельсингфорсе, Ревеле и других базах в восточной части Финского залива. Международный империализм рассчитывал лишить Советскую страну флота, нанести этим непоправимый удар обороне Петрограда. Уверенные в полном успехе, оккупанты везли с собой даже немецкие флаги, чтобы поднять их на русских кораблях.

По личному указанию В. И. Ленина в феврале — марте из западной в восточную часть Финского залива перешло 211 кораблей. Среди них 6 линкоров, 5 крейсеров, 54 эскадренных миноносца, 12 подводных лодок. Их провели через широкие ледовые поля и метровые торосы не имевшие опыта плавания в таких условиях моряки. Именно энергией и самоотверженностью матросов и командиров был спасен Балтийский флот.

Тогда в 1918-м, черноморцы были вынуждены взорвать свой флот. Балтийцы сохранили, что имело впоследствии решающее значение для морских сил Советского государства. В период гражданской войны и после нее Балтика смогла обеспечивать другие флоты и флотилии кораблями, техникой, кадрами…

Краснофлотцы «щуки» смеялись, когда узнали, на какие только ухищрения не шел коварный враг, чтобы отсрочить выход кораблей и судов и захватить их.

В базу флота, в которой стояли эсминцы «Гарибальди», «Изыльметьев», дивизион тральщиков и госпитальное судно «Ариадна», в глухую темную ночь привезли три вагона под пломбами. На корабли враги сумели передать: «Вагоны с коньяком, в таможенной — бочки с вином, бутылки с шампанским». Это сообщение сопровождалось призывами: «Пей, братва! Гуляй, братишки!» Команды обоих эсминцев собрались на митинг и решили: выставить к вагонам и к таможенной караул, после подъема флага приступить к уничтожению спиртного.

Утром вагоны вскрыли, увидели коньяк со шведской короной — не поскупились враги революции. Моряки стали вытаскивать ящики из вагонов и бросали бутылки в левый борт стоявшего поблизости госпитального судна. Экипажи «Гарибальди» и «Изыльметьева» соревновались, кто больше разобьет бутылок, скорее утопит в море злодейские планы врагов.

Картина уничтожения спиртного привлекла немало зрителей из местных жителей. Рабочие-финны одобрительно говорили: «Матрос оказался трезв и крепче гранита, бьет о судно бутылки с коньяком. Матрос ценит свою революцию и не отдаст корабли».

В беседах и мыслях о «Ледовом переходе» революционное прошлое переплеталось с боевым настоящим, оно не только звало балтийцев «шагать левой», как писал В. Маяковский, в ногу со старшим поколением, но и обогащало их опытом преодоления льдов, что пригодилось в 1944 году при перевозках войск для прорыва блокады Ленинграда со стороны Ораниенбаума и перехода той же зимой финскими шхерами.

Первый весенний день 1943 года стал памятным и для И. В. Травкина, и для всех балтийских подводников. Вечером, когда зазвучали позывные Москвы, Иван Васильевич подошел к репродуктору. Краснофлотцы предложили ему табуретку, отказался: «Хочу еще подрасти». Так стоя и слушал сообщение:

— За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость и мужество, за высокую дисциплину и организованность, за беспримерный героизм личного состава удостоены гвардейского звания…

Диктор Всесоюзного радио, как всегда, отлично, с подъемом читавший текст, назвал надводные корабли, части морской авиации, удостоенные гвардейского звания. Затем по алфавиту фамилий командиров подводных кораблей он начал перечислять подводные лодки:

— Подводная лодка «Л-3» — командир подводной лодки капитан второго ранга Грищенко Петр Денисович. Подводная лодка «Щ-309» — командир подводной лодки капитан третьего ранга Кабо Исак Соломонович. Подводная лодка «Щ-303» — командир подводной лодки капитан третьего ранга Травкин Иван Васильевич…

Травкин подошел к группе моряков, развел руки в стороны, обнял сразу несколько человек, значит, весь экипаж:

— Спасибо, гвардейцы!..

Больше ничего не сказал, хотя не стеснялся, будучи вообще-то немногословным человеком, говорить о долге, чести и отваге моряков.

Нужные слова скажет при вручении награды высокое начальство, а при частом употреблении они — даже самые красивые — блекнут…

Эти слова были сказаны руководителями флота 22 марта — в день весеннего равноденствия, который многие считают началом полноправной весны, радостного, преобразующего природу времени года. Двойной праздник был в этот солнечный день у экипажей стоявших в Кронштадте подводных лодок «Щ-303» и «Л-3». На пирсе — гости: экипажи других кораблей, представители партийных и советских организаций Ленинграда и Кронштадта, друзья подводников. На лодках выстроились моряки в наглаженной форме, в каждой пуговице — само солнце.

Командующий, члены Военного совета с пирса перешли на «Л-3». Ее экипаж в 1942 году побывал на меридиане Берлина, рядом с центральной частью Германии, потопил несколько кораблей и судов. Моряки нанесли немалый ущерб врагу, десятки раз пересекали минные заграждения, успешно уклонялись от преследования противолодочных сил. Но все это было хорошо знакомо Ивану Васильевичу. Его восхищало другое: после тарана лодки вражеским кораблем на «Ленинце» оказались поврежденными оба перископа, все же экипаж сумел привести в базу «слепой» корабль, на расстояние в 500 миль, словно по струнке, точно.

Сейчас, после перевода П. Д. Грищенко в штаб, на лодке новый командир В. К. Коновалов. Он четко доложил командующему флотом о сборе личного состава. Вице-адмирал В. Ф. Трибуц прочитал приказ народного комиссара Военно-Морского флота о присвоении кораблю гвардейского звания. Заключительные слова его речи: «Пусть же заблистают величием свершенных подвигов знамена, нагрудные знаки, гвардейские ленты советских моряков», — утонули в громком «ура!».