Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

В мае 1939 г. шотландец Арчибальд Рамзей, член парламента от Консервативной партии, сформировал прогерманскую антисемитскую группу «Правый клуб» [214] Jonathan Freedland, ”Enemies Within,“ The Spectator , 11 February 2012. . На ее эмблеме были изображены орел, убивающий змею, и буквы PJ – «Perish Judah» [215] «Да погибнет Иуда» (англ.). – Прим. пер. .

Лондонская The Times в те годы принадлежала еще одному представителю клана Асторов, Джону Дж. Астору, и являлась ежедневным печатным органом британского истеблишмента. По словам лорда Галифакса, министра иностранных дел при Чемберлене, в предвоенной Британии «особый вес придавался мнениям, выраженным в ее передовицах [то есть в редакционных статьях], поскольку считалось, что они снискали своего рода разрешение, если не одобрение правительства» [216] Lord Halifax foreword to John Wrench, Geoffrey Dawson and Our Times (London: Hutchinson, 1955), 12. . Газета рьяно поддерживала политику умиротворения агрессора на протяжении 1930-х гг., вплоть до того, что готова была терпеть и даже приветствовать тактику Гитлера. После «Ночи длинных ножей», серии шокирующих политических убийств, осуществленных гитлеровцами в середине 1934 г., газета успокаивала читателей: «Герр Гитлер, что бы ни думали о его методах, искренне старается преобразовать революционный пыл в умеренную и конструктивную работу и обязать официальных лиц национал-социализма следовать высоким стандартам государственной службы» [217] No author, The History of The Times , Volume IV, The 150th Anniversary and Beyond , Part II: 1921–1948 (London: Office of the Times, 1952), 887. .

В 1937 г. Джеффри Доусон, редактор The Times , делился со своим корреспондентом в Женеве: «Вечер за вечером я прилагаю все усилия, чтобы не допустить в газету ничего, что могло бы ранить их чувства» [218] Wrench, Geoffrey Dawson and Our Times , 361. . Согласно собственной официальной истории The Times , изданной в 1952 г., слишком многие противники умиротворения были «интеллектуалами, утопистами, сентименталистами и пацифистами, довольствующимися программой сопротивления без средств сопротивления». Авторы истории The Times с выдающимся нахальством обвиняют эти горячие головы в том, что катастрофическая политика умиротворения агрессора стала необходимой, утверждая, будто газета, «как и правительство, была беспомощна перед лицом очевидного изоляционизма стран Содружества и пацифизма Британии» [219] . History of The Times , vol. IV, part II, 946, 1009. . При этом упускается из виду, что задача ведущей газеты не просто озвучивать мнение, но пытаться изменить его, особенно если важнейший элемент политики правительства опирается на ложные предпосылки. Безусловно также, что не дело редактора газеты замалчивать новости с мест, поскольку они могут встревожить публику или заставить государственных деятелей пересмотреть свою политику.

Сам король Эдуард VIII во время 11-месячного царствования в 1936 г. поддерживал политику умиротворения. Согласно одному свидетельству, когда Гитлер в марте 1936 г. направил войска в Рейнскую демилитаризованную зону, нарушив условия Версальского мира, король вызвал посла Германии в Лондоне и сообщил ему, что «высказал все, что думал» [220] Приводится в кн.: Anthony Cave Brown, C: The Secret Life of Sir Stewart Menzies, Spymaster to Winston Churchill (New York: Macmillan, 1987), 183. премьер-министру Болдуину. Читай: «Я сказал этому старому хрычу, что отрекусь от престола, если он развяжет войну. Сцена была ужасная. Но не беспокойтесь. Войны не будет». Король действительно отрекся в тот же год, но по другой причине. Во время войны его крайне правые взгляды и контакты стали источником постоянной тревоги для Черчилля и британской интеллигенции.

Многие защитники умиротворения агрессора считали себя прагматиками. Им казалось очевидным, что усиливающейся Германии может противостоять только сильная европейская коалиция, готовая вести боевые действия. Однако, замечали они, подобный альянс не складывался, значит, в отсутствие альянса и с учетом медленного перевооружения Британии умиротворение агрессора – трезвая мера, курс, поддерживаемый куда более холодными головами, чем Уинстон Черчилль. В письме, датированном январем 1938 г., Невилл Чемберлен заявлял: «Как реалист я должен делать все возможное для безопасности нашей страны» [221] Keith Feiling, The Life of Neville Chamberlain (London: Macmillan, 1946), 323. .

Несмотря на аргументы The Times и премьер-министров, которых она ревностно поддерживала, – сначала Стэнли Болдуина, затем Чемберлена, – сегодня ясно, что идея умиротворения основывалась скорее на самообмане, чем на трезвом расчете, поскольку требовалось верить, что Гитлер адекватен и заслуживает доверия. Сам Чемберлен в личной беседе сказал своей сестре, что на Гитлера «можно было положиться, когда он давал слово» [222] Kershaw, Making Friends with Hitler , 243. . Бывший премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж после встречи с Гитлером объявил лидера Германии «замечательным человеком», голова которого «не закружилась от поклонения» [223] Jones, A Diary with Letters , 247. .

На аргументы в пользу умиротворения Черчилль отвечал, что теперь, когда нацисты взяли власть в Берлине, эта политика в конце концов приведет к войне. «Достижение Германией какого бы то ни было равенства в военной области с Францией, Польшей или малыми государствами означает возобновление всеобщей европейской войны» [224] Цит. по: Gilbert, Churchill: The Wilderness Years , 60. , – утверждал он, выступая в палате общин в апреле 1933 г., примерно через три месяца после того, как Гитлер стал канцлером и начал предпринимать шаги по превращению Германии в однопартийное государство. В другой речи ближе к концу того же года он предположил: «Определяющий факт, факт огромного значения, что Германия перевооружается, уже начала перевооружаться» [225] Winston Churchill, Parliamentary debate, 7 November 1933, доступно онлайн: Hansard , Parliamentary Debates. Далее: Hansard . .

Через год Черчилль задавался вопросом перед парламентариями: «Какой важный новый факт обрушился на нас в последние восемнадцать месяцев?» И отвечал: «Германия перевооружается. Вот важнейший новый факт, приковывающий внимание любой страны Европы, да и всего мира, и оттесняющий на задний план практически все остальные темы» [226] . Hansard , 28 November 1934. . Особенно тревожила Черчилля растущая мощь немецкой авиации. «Германия уже обладает мощной хорошо оснащенной армией с превосходной артиллерией и колоссальным резервом вооруженных обученных людей. Германские оружейные заводы работают практически в военном режиме, обеспечивая приток вооружений, причем в последние 12 месяцев все более широкий приток. Многое из этого, без сомнения, противоречит подписанным договорам. Германия перевооружается на суше; она частично перевооружается на море; но, что беспокоит нас больше всего, это перевооружение Германии в воздухе» [227] Faber, Munich, 1938 , 16. .