Томас Рикс - Черчилль и Оруэлл [Битва за свободу] [litres]

Черчилль выжидал весь первый, а затем и второй день дебатов по поводу Мюнхена. В третий и последний день, вскоре после пяти пополудни в среду 5 октября, он, наконец, начал свою речь: «Прежде всего я скажу то, что все хотели бы проигнорировать или забыть, но что тем не менее следует сказать, а именно что мы потерпели полное и абсолютное поражение» [262] Здесь и далее: ”What is Czechoslovakia?“: Hansard , 5 October 1938. .

Леди Астор, его заклятый политический враг на протяжении всей жизни, рьяная сторонница умиротворения, прервала его возгласом: «Нонсенс!»

Черчилль ответил: «Максимум того, что мой достопочтенный друг премьер-министр сумел обеспечить всеми своими колоссальными стараниями, всеми огромными усилиями и мобилизацией, произошедшими в нашей стране, всеми страданиями, всем напряжением, через которые нам пришлось пройти, самое большее его достижение…»

Его речь снова прервали крики парламентариев: «Это мир!»

Черчилль усилил голос: «Максимум того, что он сумел получить за Чехословакию… – теперь германский диктатор не таскает куски со стола, а уписывает блюдо за блюдом, которые ему подносят».

Он продолжил: «Мы – свидетели катастрофы первой величины». После очередного короткого вмешательства леди Астор, которое Черчилль вновь проигнорировал, он завершил выступление почти библейским предостережением: «Отсчет только начался. Это лишь первый глоток, первая капля из чаши горечи, которой нас будут потчевать год за годом, пока, полностью восстановив нравственное здоровье и воинский дух, мы не воспрянем и не выступим за свободу, как в старые времена».

В тот день Черчилль говорил для истории, а не для палаты общин. Взгляды парламентариев лучше всего выразил Томас Мэгни, либеральный член парламента от Гейтсхеда возле Тайна, задав риторический вопрос, очевидно, не интересуясь ответом: «Что такое Чехословакия?» [263] Там же.

Премьер-министр Чемберлен завершил трехдневные дебаты, подчеркнув личный характер своей заинтересованности:

Каждый, кто перенес все то, что мне пришлось переносить день за днем, под гнетом понимания, что в конечном счете именно я, один только я, должен буду произнести «да» или «нет», предопределив судьбы миллионов моих соотечественников, их жен, их семей, – кто через это прошел, этого не забудет [264] . Hansard , 6 October 1938. .

Поэтому он намерен руководствоваться не критикой парламентариев, а собственной совестью: «Когда человек доживает до моих лет и занимает мою должность, он, я полагаю, склонен считать, что критика и даже поношение мало для него значат, если собственная совесть одобряет его действия». Палата общин поддержала его политику 366 голосами против 144.

В разгар дебатов вокруг Мюнхенского соглашения Черчилль столкнулся с противодействием собственных избирателей. «Это бесспорный факт, – пишет Рой Дженкинс. – На протяжении примерно шести недель осени 1938 г. и, все в меньшей мере, следующих четырех месяцев имелись сомнения, останется ли он членом парламента от консерваторов» [265] Roy Jenkins, Churchill (New York: Farrar, Straus and Giroux, 2001), 530, 534. . 4 ноября 1938 г. союз консерваторов Эппинга собрался, чтобы решить, считать ли Черчилля своим представителем в парламенте. Черчилль победил с результатом 100 голосов против 44. Дженкинс отмечает, что, если бы всего 30 голосовавших изменили свое мнение, история могла бы пойти по другому пути: возможно, это заставило бы Черчилля сложить с себя полномочия, а затем участвовать в борьбе за место от Эппинга на довыборах, скорее всего, против сторонника Чемберлена.

Чемберлен тем временем переживал взлет популярности [266] Harold Nicolson, The War Years: 1939–1945 (New York: Atheneum, 1967), 355. . Мэр уэльского Кардиффа распорядился, чтобы в его честь был поднят флаг со свастикой. Перегрин Каст, 6-й барон Браунлоу, личный камергер короля Эдуарда VIII, подарил Чемберлену портсигар с гравированной картой Европы и сапфирами, отмечавшими три места в Германии, где проходили переговоры Чемберлена с Гитлером – Берхтесгаден, Годесбург и Мюнхен. Чемберлен еще раз объявил членам правительства в конце октября: «Наша внешняя политика – это политика умиротворения» [267] Faber, Munich, 1938 , 432. . Чарльз Линдберг, приехавший в Лондон, поделился с хозяевами дома, в котором гостил, убежденностью, что в случае войны «демократии будут полностью и окончательно разгромлены» [268] Jones, A Diary with Letters , 411. .

Однако Гитлер, очевидно, понимал следствия позиции Чемберлена лучше самого британского лидера. Словами и действиями он начал демонстрировать истинное значение Мюнхена. В двух речах в начале ноября он предпринял личные нападки на Черчилля, назвав его «сумасшедшим» и заявив, что его деятельность ведет к войне [269] Gilbert, Churchill: Prophet of Truth , 1016. . Сразу после этого нацисты развернули общенациональную травлю германских и австрийских евреев, сожгли сотни синагог и уничтожили 7000 предприятий, принадлежавших евреям. Нападения 9 и 10 ноября, ныне известные как Kristallnacht («Хрустальная ночь») из-за множества разбитых погромщиками витрин, рассматриваются некоторыми современными историками как первый пример организованного государством массового насилия по отношению к евреям в Германии и Австрии.

Чемберлен отреагировал на «Хрустальную ночь» вяло, признавшись сестре, что «испытывает ужас», и пожаловавшись: «Полагаю, мне придется что-нибудь сказать на этот счет» [270] Faber, Munich, 1938 , 432. . Он, однако, почти ничего не сказал, ни прямо, ни хотя бы косвенно, когда в том же месяце в палате общин обсуждалась проблема еврейских беженцев [271] О проблеме еврейских беженцев: Robert Self, Neville Chamberlain: A Biography (London and Burlington, Vt.: Ashgate, 2006), 344–45. . Молчание было замечено. Невилл Ласки, президент Совета представителей британских евреев, заметил редактору Manchester Guardian , что Чемберлен «не произнес ни слова сочувствия в адрес евреев в Германии» [272] Crozier, Off the Record , 120. , добавив, что премьер-министр был столь же неразговорчив при личной встрече с видными британскими евреями. Чемберлен все еще нежился в отсветах славы Мюнхена. На его рождественской открытке за тот год красуется его двухмоторный моноплан «Локхид Электра», летящий в Германию [273] Simon Schama, A History of Britain , Volume 3: The Fate of Empire: 1776–2000 (London: BBC, 2003), 384. .

Черчилль был потрясен и в личных беседах грозился: «На следующих всеобщих выборах я буду с каждой социалистической трибуны в стране выступать против правительства» [274] Jenkins , Churchill , 535. . (По необъяснимым причинам он не упомянул Kristallnacht в своих многотомных воспоминаниях о Второй мировой войне. При этом он поминутно описывал шаги, приведшие к войне, например посвятил несколько страниц анализу последствий замены Максима Литвинова В. М. Молотовым на посту советского министра иностранных дел. Это один из самых странных пробелов в его мемуарах.)