Леон Хендрикс - Джими Хендрикс, история брата

После Балларда отец записал меня в школу Кливленд на 15–й авеню в районе Бэкон–Хилл, которая, казалось, больше мне подходила. Я легко нашёл там друзей и мы быстро организовали свой собственный небольшой клуб. Мы называли себя Playboys и проводили свободное время после школы, играя в бейсбол или просто шатаясь по улицам. В те года в городе было много разных банд. Одна из таких

банд под названием Кобры, пыталась заполучить в свои ряды брата, как раз в том самом году, когда его выгнали из школы, но он не хотел иметь с ними ничего общего. В те дни сознание людей сильно отличалось от теперешнего и никто не сумасшествовал, таская с собой пистолет или нож. И наш клуб был скорее социальной единицей, чем чем–нибудь ещё. Конечно, у нас были стычки с другими группами, но всё решалось довольно мирным путём. Мы шли на бейсбольное поле и судья решал которая команда лучшая. Иногда, к тому времени как мы добирались до поля, парни уже, как говорится, доедали свои бутерброды и ничего не происходило. Все просто курили и болтали о том о сём.

Мы стали часто бывать в биллиардных, таких как Грин—Фелт и сошлись с местной уличной шпаной. Мы быстро освоились с тем, что люди могут легко отдавать свои деньги. Но мы не были перекупщиками, мы просто знали, где можно достать травы или ещё чего. Я даже стал давать отцу по нескольку баксов, когда видел, что он на мели, а это было почти всегда. Он никогда не отказывался от помощи, думая, наверное, что это деньги за какую–нибудь временную работу, которую, как он думал, я выполняю, видя, как я постоянно кручусь около местного гольф–клуба. Даже когда у него зародилось подозрение, он всё равно не стал спрашивать, откуда у меня эти деньги, тем более я ни в коей мере не собирался откровенничать с ним и раскрывать свои карты.

Мой брат и King Kasuals продолжали играть, не выезжая за рамки Читлин–круга, и путь Бастера привёл его к таким легендам гитары, как Биби Кинг и Алберт Кинг. Было по–прежнему трудно. Несмотря на то, что Бастер был всегда где–то, он не терял с нами связь, держа нас с отцом в курсе своих дел. Из его редких открыток, я знал, что он несчастен и страдает большую часть времени. Уверен, нелегко быть всё время в пути, играя за мизер, а иногда и вообще бесплатно. Я в тайне надеялся, что он, в конце концов, вернётся домой, хоть ненадолго, но у него были другие идеи на этот счёт.

Я не знал тогда, что в конце 1962 года, покинув King Kasuals, он ненадолго заезжал в Ванкувер навестить нашу бабушку Нору. Несмотря на то, что между нашими городами всего несколько часов на автобусе, он так и не повидал нас с отцом в Сиэтле. Вместо этого мой брат остался в Канаде, играя в начале 1963 года с Бобби Тейлором и его группой Ванкуверцы. Позже я узнал, что в этой группе лидер–гитаристом был Томми Чонг, тот самый Томми Чонг, который несколько лет спустя вместе с Чичем Марином организовал дуэт Чич и Чонг. Я не виню своего брата, что он не навестил нас тогда. Он был достаточно умён, чтобы преследовать одну цель — музыку.

Когда ему наскучил Ванкувер, он вернулся на Юг в Читлин–круг и воссоединился вновь с King Kasuals, так как они работали с известным соул–певцом Соломоном Бёрком. В одной из открыток мой брат сообщил, что ему посчастливилось вписаться на короткие гастроли с легендарным Отисом Реддингом, а также с Джаки Вильсоном и Сэмом Куком. Это звучало, как если бы всё, что с ним случалось, случалось бы по его желанию.

В это время я занят был своими делами. Мне пришлось сменить школу Вашингтона и осенью 1963 года в 10–й класс я уже пошёл в Кливленд, и единственное, что меня сильно интересовало, это как там без меня мои друзья, оставшиеся в Сиэтле. Вся наша связка вместе со мной для прочности держали все свои деньги в одном кармане, и этот карман был моим. Это может показаться для многих странным, но в годы моей юности такое доверие со стороны моих друзей определило всю мою жизнь. Всё, что случалось со мной в детстве готовило меня к жизни в этом мире и сбережение чужих денег сыграло в этом не малую роль. Поэтому, когда я рос, у меня всегда водились деньги, на которые я мог всегда погулять с девчонками. По уикендам, я направлялся в центр и пропадал за игорными столами.

Мы с дружками стали выпивать уже в средней школе. И ничего не стоило кому–нибудь из нас начать бузу. Кто–нибудь из старших шёл в магазин и покупал нам бутылку Белого Подворья или Громовержца, самого дешёвого и самого отвратительного вина, которое мог себе позволить любой горький пьяница. Мы смешивали его с Kool–Aid для придания ему хоть какого–то вкуса, и бутылка шла по кругу. Для продолжения, можно было ещё купить марихуаны на 50 центов в еврейском гастрономе, у Блумерсов. А если заказать у них булочку со сливками за пять долларов, то вам положат в коробку пакет травы. Добавьте сюда чашку кофе и у вас получится неплохое начало школьного дня.

Мы чувствовали себя непревзойдёнными и мне не было никакого дела, что творится в мире. В конечном счёте, первое возбуждение постепенно прошло и те небольшие деньги, которые мы получали за продажу травы, перестали нас удовлетворять. Мы решили, что пора испытать Судьбу. Мы слышали, что можно заработать хорошие деньги, продавая краденое, и мы вообразили, что пришло самое время заняться воровством. Грабить людей нам было не интересно, мы хотели попробовать свои силы в торговле: заимствовать товары в фирменных магазинах и сдавать их по сниженной цене знакомым скупщикам в центре города.

Я был молод и неуправляем. Я вообразил, что после коррекции цен в фирменных магазинах мы сможем изменить всю существующую систему. Я почувствовал себя Давидом, выступившим против Голиафа. Идея казалась превосходной, но всё вдруг

обернулось крахом, когда мы решили провернуть нашу операцию в универмаге Нордстрём. Мы уже побывали там пару недель назад и у нас руки чесались снова прикоснуться к вешалками, на которых висели манто из норки и шиншиллы в секции женской одежды. У нас не было никаких идей, как осуществить намеченное, пока мы не заметили окно на пятом этаже, которое днём было всегда открыто и на нём не было никакой сигнализации. Итак, мы вчетвером пошли ближе к вечеру в Нордстрём и спрятались там, просидев до закрытия. Когда все работники покинули здание, мы накинулись на шубы и начали выбрасывать их через окно на улицу, где ждали двое из наших, сидя в машине на стоянке внизу. Они стали сразу же быстро запихивать шубы в багажник. План был идеален до того момента, как мы сообразили, что выбраться нам не удастся. Естественно, через окно нам не выпрыгнуть, оставался только путь к наружной двери, который оказался гораздо длиннее, чем мы предполагали. Он занял у нас слишком много времени.