Тед Дикс - Марк Болан

и затем, перед тем, как, наконец, лечь спать, он добавлял:

Эту молитву Марк Болан читал всю ночь. Её рукописный вариант он всегда носит с собой.

У него был такой склад ума, — что ему всегда было чем заняться, поэтому он не ложился спать. Иногда мы не спали по три ночи подряд. Он играл в трик–трак, что–то рисовал, играл на гитаре, записывал свои песни на плёнку, писал много стихов и записывал на магнитофон, как я их читаю. А если он всё–таки ложится, он берёт с меня слово, что я разбужу его через полчаса, и я его будила, так что он знал, что не спит и жив. Затем он опять ненадолго засыпает… Это было не из–за наркотиков, выпивки или чего–то такого. Просто он страшно боится умереть во сне. Я думаю, он боится этого потому, что для него это не самый блестящий способ распрощаться с жизнью… Он не боится смерти. Он верит в то, что родится снова. Для него это очевидно и бесспорно… И поэтому, хотя он и умер, я говорю о нём в настоящем времени.

Стив Кюри: Мы с Тони Ньюменом, также полтора года работавшим на Марка, только что завершили гастроли с Крисом Спеллингом, и мы говори ли о нём в настоящем времени… Печально, что он так кончил. Он был рок–звездой, пустой оболочкой. Он не смог бы стать ни Питером Буном, ни Адамом Фэйтом: он не смог бы стать респектабельным. Это было ему не свойственно, так что, возможно, так всё и должно было случиться… Он всегда хотел быть звездой рок–н–ролла.

Джун Болан: Я видела его после того, как он погиб. Он был прекрасен. Когда я снимала с его головы покрывало, я не знала, что я увижу, но оказалось, что у него на лице лишь крохотная царапина, будто он порезал подбородок во время бритья. Я посмотрела на его лицо, и он выглядел так, будто спал, только когда я его поцеловала, он был холодным.

Тони Висконти: Мы с женой были на похоронах Марка, и это были одни из самых грустных минут моей жизни.

Гардиан, 21 сентября 1977: «Вчера почитатели поп–певца Марка Болана собрались на его похороны вокруг белого лебедя, сделанного из цветов.

Это произошло на службе в лондонской Голдерс Грин. На похороны приехали также Род Стюарт и Дэвид Боуи.

Лебедь, сплетённый из хризантем имел четыре фута в высоту и пять футов в длину. Перед ним красными, зелёными, синими и серебряными цветами было выложено имя Марк. Этот своеобразный венок, символизирующий один из крупнейших хитов мистера Болана Rids A Whits Swan, записанного группой ТиРэкс в 1970 году был прислан Тони Хоуардом, менеджером и другом певца. На его ленте было написало:

«В жизни, в любви, в смерти»

Тони Висконти: Похороны едва не превратились в балаган. EMI приглашала нас приехать в нанятых ею семи–восьми лимузинах. Мы приехали в лимузине с Дэвидом Платцем, моeй женой Мэри и ещё двумя людьми, и были крайне возмущены. Там были и истинные поклонники, оплакивавшие Марка, но там было и множество других, так называемых, с фотоаппаратами, кинокамерами и книжечками для автографов. Как только поп–звезда выходила из лимузина, её окружали поклонники. Не скажу что все, но многие из них набрасывались со своими блокнотами для автографов, забыв о том, что это похороны, и что здесь также присутствует и его семья.»

Гардиан: «Другие венки и букеты прислали: Элтон Джон, Клифф Ричард, Элвин Стардаст, Кит Мун, Гарри Глиттер и члены группы ТиРэкс.»

Тони Висконти: Это была пародия на похороны, и я был ужасно огорчён. Во время службы я синел на хорах, и все слышали, как плакала мать Марка; она рыдала от всего сердца, и его брат тоже плакал. Джун сидела недалеко от меня и тоже плакала.

Джун Болан: Они пытались не пустить меня на похороны. Они не сказали мне, где находится тело, поэтому я разузнала это с помощью Скотланд—Ярда. Я была на похоронах, но старалась не попадаться им на глаза.

Гардиан: «Среди присутствующих на похоронах были Элвин Стардаст, Стив Харли, Мэри Хопкин и члены группы The Damned и Brotherhood of Man.»

Тони Висконти: Но хуже всего была кремация! Меня убила эта автоматизация, то, как эта штука — эта рука, как в «Звёздных войнах», высунулась из пола и перенесла гроб в соседнее помещение. Я не мог сдерживать слёзы и вышел. Мы с Мэри были ошеломлены. Мы стали искать наш лимузин и сели не в тот. Нас оттуда выгнали, и мы стояли там, замерзающие и потрясённые. И тут к нам, к Мэри, Роду Стюарту и другим, начали подходить эти детишки и спрашивать автографы.

Томпсон Прентайс, Дейли Мейл: «Вчера поп–идолы Род Стюарт и Дэвид Боуи остались почти незамеченными в толпе скорбящих поклонников. Поклонники думали только о певце Марке Болане.»

Эрик Холл: Я помню, что когда в день кремации Марка мы сидели в синагоге, Майк Мэнсфилд мне сказал:

— Можно представить, как он танцует здесь, словно на сцене и говорит, «ну вы, дураки чёртовы».

Там были Боуи, Род Стюарт, Стив Харли и многие другие. Ему бы это понравилось. Так он и должен был уйти.

Томпсон Прентайс, Дейли Мейл: «Когда гроб везли в крематорий Голдерс Грин, в Северный Лондон, до него пытались дотронуться истерично рыдающие поклонницы в болановских шарфах, шляпах и значках.»

Тони Висконти: Мне хотелось побить одну или двоих из них. Чтобы не превращали всё это в фарс.

Стив Кюри: Может статься, что Марк захотел бы, чтобы его похороны были обставлены получше. Ему, скажем, понравилось бы, если бы вся площадь перед EMI была перекрыта, и чтобы все машины двигались в длинной процессии.

Томпсон Прентайс, Дейли Мейл: «Его семья и друзья громко плакали, когда раввин Генри Годштайн сказал:

— Ирония заключена в том, что, возможно, были два Марка Болана: настоящий — славный мальчик, любивший свою семью и тот имидж, который он создал на сцене. Сегодня те, кто знал его как одним, так и другим, объединились, чтобы оплакивать его смерть.»

Тони Висконти: Ко мне подошёл рыжеволосый парнишка и спросил:

— Вы Тони Висконти?

Я ответил, что, мол, да, это я. Я был настроен очень враждебно, потому что решил, что он подошёл попросить у меня автограф. Но он сказал:

— Я просто хочу поблагодарить вас за то, что многие годы вы помогали Марку делать такую прекрасную музыку.

Я ответил:

— Ты очень, очень любезен.

Джун Болан: На следующий день первое, что я сделала, это пошла и сказала, что я хочу посмотреть на урну с пеплом. Они сказали, что это невозможно, потому что единственным, кто имел на это право, был Гарри [брат Марка].

— Но я его вдова, — сказала я.

Когда он погиб, мы ещё не были разведены. Они не знали, как поступить. Они просто исполняли свои обязанности. Один из них пошёл, с кем–то посоветовался, вскоре вернулся, извинился и сказал, что это невозможно. Я сказала, что просто так не уйду. Со мной была моя хорошая подруга Сюзи Дион, и мы уселись прямо там. В конце концов, они сказали: