Тед Дикс - Марк Болан

Мик О’Холлорэн: Он спросил:

— Сколько тебе платили в Love Affair?

— Тогда мне там платили 20 фунтов в неделю, — ответил я.

— Мы дадим тебе в неделю 20 фунтов, но если ты нам подойдёшь, то будем платить больше, — сказал он.

Я согласился, и он добавил:

— Если мы будем получать больше, то больше будешь получать и ты.

На мой взгляд, было совершенно справедливо.

Стив Кюри: Я знаю, что мог бы зарабатывать и побольше, но у меня есть хорошая квартира, машина, мотоцикл и лошадь. Мне не приходится ходить в час дня на деловые встречи, касающиеся суперналогов. Мне и вправду нравились и музыка и Марк.

Мик О’Холлорэн: Он постоянно менялся. Он уже не был тем милым Марком, которого все мы знали раньше, и это было печально, потому что раньше он был со всеми добр и деликатен. Если бы вы знали его тогда, вы не смогли поверить своим глазам.

Тони Висконти: Я решил, если Марк собирается так меня обосрать, то это конец игры. В то время я только что женился [на Мэри Хопкин], и мы ждали ребёнка. Мне предстояли расходы, и поэтому я принял эти условия: меня урезали на 1%.

Мик О’Холлорэн: Его знали, любили и им восхищались такие люди, как Джон Пил, Боб Харрис, другие разные известные в этой стране люди. И вдруг они заметили перемену. Я уверен, что они её заметили. Они начали от него отдаляться. На большинство концертов Марка кто–нибудь приходил. Приходили повидаться с ним и Боб и Джон Пил, и разные другие люди. Но как только он начал меняться, все они постепенно его покинули и стали неважно о нём отзываться. Они не виноваты. То, что они говорили, было совершенно верно. Марк не понимал, что те, кто был с ним в 1969 году или примерно в тот период, относились к нему лучше всех. Кроме того, они были настоящими друзьями.

Tони Висконти: Он всегда настаивал на том, что он прав и знает, что делает, но я думаю, единственное, во что он верил, были тиражи проданных пластинок. Когда, в конце концов, они стали идти на убыль, он, наконец, начал понимать, что что–то обстоит не так.

Глория Джонс: Я расскажу вам, что происходило в то время, когда у него были проблемы с проживанием в этой стране: в 1974 году его беспокоили проблемы о налогах. Поэтому мы много путешествовали.

Самое последнее путешествие мы совершили на океанском лайнере Франс, я никогда его не забуду, потому что оно было самым чудесным. Помню, мы были посреди океана, и у Марка остались только кредитные карточки, он захотел посмотреть не сможет ли он достать денег прямо там, и он телеграфировал своим ассистентам. Это было поразительно. Он сказал:

— Эй! Ты только посмотри на меня. Я получаю башли посередине Атлантики!

В то время мы с Марком переехали в Сент–Джонс –Вуд. Там у нас была прекрасная квартира. И он очень расстраивался, потому что он всегда очень любил Англию. Но потом мы стали жить в Беверли—Хиллз, в Каньоне Бенедикт. У нас был чудный дом, бассейн, апельсиновые, лимонные и грейпфрутовые деревья. Но хотя у нас и был этот замечательный дом, но всё же, это был не Лондон. Поэтому всё это время он был как бы в расстройстве, потому что хотел жить в Европе. Так мы переехали в Монте Карло. Замечательная квартира с видом на Средиземное море, а задний балкон выходил на швейцарские Альпы. Но он много работал. Фактически, он создавал новый звук, очень похожий на звук новой волны, с которым многие играют сейчас, в 1978 году.

Он создал этот прекрасный звук года три–четыре назад.

Стив Харли: Хотя он и понимал, насколько изменилась рок–сцена за последние пять лет, и что люди хотят другой музыки, и что в мире появились новые невероятные музыканты, играющие отличную музыку, казалось, что его это не трогает. Он продолжал использовать нас и со своими котярами играть Get It On, понимаете, Get It On’77, и меня это всегда огорчало. Я много раз ему говорил это настолько твёрдо, насколько это возможно, чтобы его не обидеть. Я выбирал момент и говорил:

— Послушай! если ты понимаешь, что новая музыка так хороша, если ты понимаешь, что она замечательна, так почему ты сам не пытаешься развивать свой собственный стиль?

Ему не доставало сочетания его стиля с хорошим продюсером. Его нужно было за руку привести в студию и давить на него!

Тони Висконти: Его музыкальное образование было достаточно поверхностным; оно не шло ни в какое сравнение с образованием Элтона Джона. Марк не придумывал новых аккордов, поэтому я не мог с ним пойти далеко. Мне приходилось продолжать делать для него просто струнные аранжировки.

Элвин Стардаст: В музыке есть нечто большее, чем просто музицирование; большое влияние оказывает и личность. Я думаю, что личность проявляется в понимании песни, и когда Марк писал нечто такое, что некоторыми принималось за глупый баббл–гам или ву–боп, а другими за наиболее творческие молодёжные рок–н–ролльные песни, это не имело никакого значения. Важно то, что в этих песнях проявлялась личность Марка и его энергия.

Эрик Холл: На него сильное влияние оказала Глория.

Глория Джонс: Когда я пришла в группу ТиРэкс, мы как бы смогли перенести звук в другое измерение, потому что я играю на клавишных; фактически у нас было два клавишника, у нас был ещё и Дайно Дайнс.

Стив Харли: Она за ним присматривала. Она контролировала его эксцессы. Но нельзя сказать, что он был её марионеткой. Ни в коем случае. Если хотите знать правду, то Марк был очень неуправляем. Если вам интересно знать, почему Марк не развивался в музыкальном плане — чего он не делал даже до последнего времени, когда мы с ним писали вместе, — то знайте, что за несколько дней до трагедии он всё ещё пытался заново переписать Get It On. Он не продвинулся вперёд со времён Get It On и Ride A White Swan.

Глория Джонс: Что касается творчества, у Марка всегда было более или менее то, что он хотел. Что касается меня, мне всегда казалось, что всё то, что он сделал и то, что он делал перед смертью, было прекрасной музыкой.

Боб Харт, Сан 18 февраля 1977: «Стильный Марк снова играет Рок! Под зализанными набриолиненными волосами скрывается всё тот же Марк Болан, человек, съевший не одну собаку в этом безумном, безумном мире поп–музыки.

Он знает, что значит бороться за признание, что такое, быть самой крутой звездой в городе. Знает, как больно терять успех.

Впервые Марк чувствует себя достаточно уверенным для того, чтобы поговорить о своей борьбе с пьянством и депрессией. О своём энтузиазме к новой энергии Рока, приведшей к взрыву британского панк–рока.