Тед Дикс - Марк Болан

— Я хочу, чтобы люди реагировали, даже если они принимают меня за какое–то маленькое чудовище. Я хочу сказать, что я сам — результат моего воображения, [вот, кстати, ключевая идея Болана и наилучший комментарий к этому персонажу]. Я Космический Танцор, откинувший материнскую грудь, идущий к могиле в танце Электрический Воин. Я не боюсь предстать перед шестью миллионами, смотрящих Top Of The Pops. Я поэт вездесущего рок–н–ролла. Люди, которых я всегда чтил в этом деле, как Клаптон или Хендрикс, вкладывали в свою музыку нечто, возводившее их в новое измерение, какие–то свойства души делали их уникальными. Я хорошо понимаю, что не собиралось быть Клаптоном или Хендриксом… Я только говорю, что беру вещи, рождающиеся в данный момент в моей индивидуальности, и я испытываю к себе, как к музыканту такое же уважение.

Он не спал, если не чувствовал в себе сил охватить так или иначе весь мир. На этот раз непонимание ситуации исходило от него самого, а не от публики. Во–первых, неприятие Болана со стороны слушателей серьёзного рока — от Roxy Music и Procol Harum до Эмерсона, Лейка и Палмера — побивало все рекорды.

«Паяц», «марионетка», Болан всюду выступал пленником своей публики, вульгарных непритязательных малолеток, не отличающихся особым умом. Заметим, что в ту пору так называемые козлята имели право на существование лишь в песнях Лу Рида или в качестве гипотетической публики Blue Oylster Cult. И богатый имидж Болана не придавал, по общему мнению, ценности его музыке — каковая музыкальная ценность отводилась на долю Хендрикса или Клаптона — а, напротив, музыка должна была в данный момент насаждать его имидж. Избрав такой замысловатый путь, Болан оказался абсолютно современен. То, чем он себя представлял — возродившийся кельтский певец, волшебник, космический танцор — сверкающая звезда, всё это принималось во внимание гораздо меньше, чем безоглядность, с которой совершалось его воплощение: внутренний нарциссизм, стихийное бесстыдство, отсутствие рассудочности и отстранённость. Глэм–рок Боуи и Roxy Music был отработанным и холодным; у Болана он был горяч, безыскусен и, на мой взгляд, гораздо более притягателен.

Кошмар

Создавая свой образ, Болан попал в немилость у музыковедов рока, составлявших в тогдашней публике значительное большинство. Клаптон был у них настоящим гитаристом, а ТиРэкс — коммерческим дерьмом, штучкой для пигалиц. Такой стоял дух в 1972 году.

Со своей стороны, Болан, ощущавший свою отверженность в среде знатоков, продолжал безуспешно добиваться признания в качестве поэта и глубокого артиста. Поражение было предопределено. Отлив шёл постепенно и повсеместно. Недоумевающая Америка по прошествии триумфа Get It On начинает по–другому смотреть на этого человека, находя его чересчур эксцентричным. Болан быстро получил небывалый до того статус загнивающей звезды.

Оформился новый мессидж: он уже не стоит внимания. Выходившие после Get It On совершенно идентичные боевики накапливались во всё большем числе, и Болан ускорял ход, выпустив неописуемый альбом Танк, прозвучавший как похоронный звон.

«Я — нечто, существующее в телевизоре»

Для его поклонников это было его постоянное место обитания. И ничуть не задумываясь, они могли выключить его из сети. Изо дня в день Болан вместе со всеми аксессуарами своего культа подвергают унижению. Безуспешные и патетические судороги продолжаются вплоть до 1977 года, когда его настигает смерть, не вызвавшая в мире особо заметных переживаний. Перед самой катастрофой Болан вновь появляется на поверхности. Он только что женился на певице из подпевки Ноны Хендрикс, Глории Джонс, от которой у него был сын. Это был разумный поступок и сопровождался разумными проектами. Накануне смерти он окончил для Би—Би-Си серию телефильмов, где с новыми музыкантами он заново представлял свою карьеру. Подобно Чак Берри он принялся за исполнение попурри. Но он был доволен.

— Я стоял вплотную к пропасти. У меня было восемь нервных депрессий и пять раз я сходил с ума. Невозможно было делать то, что я делал и сохранять здоровую душу. Некоторое время я практически был алкоголиком. Шесть месяцев я провёл во Франции, на юге, я сидел целый день на солнце и пил бренди. Я набрал десять кило лишнего веса. У меня также была своя доза наркотиков. Через ноздри… Нет ничего более разрушительного, чем успех в индустрии развлечении. В 14–15 лет берёшь в руки гитару и мечтаешь, что станешь самой большой рок–звездой в мире… Когда ты идёшь к вершине, люди очень охотно дают свои советы, но никто не подскажет как быть, когда ты уже там. Так мечта превращается в кошмар…

Не думаю, чтобы сейчас Марк Болан был уважаемым мертвецом. Его карьера до последнего шага была такова, что в ней можно найти всё, кроме респектабельности. Для меня он первый из современных артистов. Первый, кто не знал страха. Первый, о котором большинство и дольше будет вспоминать.

Первый и незамутнённый.

Мелоди Мейкер 24.9.77

Прощай, танцующий чертёнок…

Крис Велч

Чародей любви, танцующий чертёнок, король модов, пионер глиттер–рока — все любили награждать Марка подобными титулами. И, казалось, что все они так легко ложились на его кудрявую голову.

Менеджер Болана Тони Ховард сформулировал это лучше всех:

— Марк был звездой. Он всегда был звездой. Ему удавалось в музыкальном бизнесе всё, за что бы он ни брался… Он мог бы стать и преуспевающим продюсером и великим менеджером.

Марк обладал непоколебимой верой в себя, которая привлекала к нему друзей, но могла вывести из себя самого терпеливого журналиста. Но те, кому довелось провести вместе с ним хотя бы совсем немного времени, находили в нём сердечного, благородного и щедрого человека неукротимой энергии и незаурядного интеллекта.

Из–за неожиданности его гибели горе от потрясения, которое испытали его друзья, было почти ошеломляющим. Даже сейчас трудно поверить в то, что его нет среди нас, в то, что мы готовим для него прекрасные слова и пишем некрологи.

Что бы не говорилось о Марке, мы ни в коем случае не должны верить в то, что он хотел умереть «героем рок–н–ролла», как об этом кричала бесчувственная рок–пресса. Марк был далёк от этого: он слишком любил жизнь, и у него было всё, ради чего стоит жить. Его карьера вновь пошла в гору, о нём опять стали говорить, как о звезде первой величины.

Марк так много говорил и так много делал, что зачастую его яростная властность и сила его личности затмевали его истинные достижения. Вместе с Тираннозаурус Рэкс он достиг успеха в подпольной музыке исключительно благодаря своим собственным силам, независимо от всех предшествующих течений рока.