Георгий Шонин - Самые первые

Мне нравится этот веселый и общительный русский парень. Нравится своим жизнелюбием, преданностью в дружбе. Мне по душе его энтузиазм и искренняя заинтересованность во всех отрядных делах и начинаниях. Алексей постоянно начинен юмором. Он страстный охотник. Но эта страсть счастливо сочетается в нем с огромной любовью к природе и к «братьям нашим меньшим». На его полотнах (он еще неплохо рисует) изображены если не космос, то обязательно чудные пейзажи Подмосковья или уголки старых русских городов. Он любит общество и со всеми быстро находит общий язык, подкупая и детей, и взрослых дружелюбием и приветливостью.

Алексей очень искренний человек. И, как все такие люди, не умеет скрывать ни своих симпатий, ни антипатий. По его лицу и глазам всегда можно догадаться о его настроении, об отношении к человеку или событию. В связи с этим мне вспомнился один случай.

Лежали мы в госпитале на очередном обследовании. И в это время его жену Светлану увезли в роддом. Они ждали тогда своего первенца. Что будет сын, Алексей ни капельки не сомневался. Он убедил в этом даже нас, и мы сообща выбирали имя Леонову-младшему. Вдруг в палату вбегает сияющий Виктор Горбатко и, обнимая Леонова, радостно объявляет:

— Леша, поздравляю — дочь!

Алексей даже в лице изменился. Он молча смотрит на ликующего Виктора и наконец произносит:

— Не может этого быть!

Палата взрывается от смеха. Нам понятна и реакция Леонова, и реакция Горбатко. У Виктора совсем недавно родилась вторая дочь, и он не знал, куда деваться от подначек друзей. Сейчас у него появился друг по «несчастью».

Работа по международной программе ЭПАС сблизила нас с Алексеем еще больше. В течение двух лет мы трудились бок о бок, жили одними и теми же заботами и проблемами, вместе переживали успехи и неудачи, вместе преодолевали «языковый барьер». Приступая к изучению английского, мы ознакомились со многими методами ускоренного обучения иностранному языку, но остановились на «дедовском»: на занятиях с преподавателем — четыре часа в день в течение полутора лет. Безусловно, было тяжело. Порой мы уходили с занятий недовольные собой, злые на своего «тичера» и на его метод преподавания, с убеждением, что ничего путного из нас не получится. А назавтра опять возвращались в класс, где Феликс Попов, наш преподаватель, отмечая даже минутное опоздание, вместо приветствия говорил ставшие уже традиционными слова:

— Better late than never! Please, Mr. Brown and Mr. Davis, no Russian here! [1] Лучше поздно, чем никогда! Пожалуйста, мистер Браун и мистер Дэвис, не по-русски!

Он даже фамилии нам придумал английские, требуя, чтобы во время занятий мы говорили только по-английски.

И его жесткая система дала свои результаты. Во время последних тренировок с нашими американскими коллегами мы уже обходились без помощи переводчиков.

Вполне понятно, что в начале совместных тренировок c американскими астронавтами мы внимательно присматривались друг к другу. И нам, и американцам хотелось знать: Who is who? (Кто есть кто?)

По молчаливому согласию мы не обсуждали никаких политических и идеологических вопросов, прекрасно понимая, что Стаффорд вряд ли станет когда-либо коммунистом, а Леонов — бизнесменом. И тем не менее все наши усилия были направлены на достижение благородной цели — мы на практике доказывали верность ленинской идеи о мирном сосуществовании государств с различным общественно-политическим строем. Кроме того, мы прекрасно сознавали, что на сей раз речь идет не о «русском» или «американском» очередном полете в космос. Дело касалось международного авторитета двух ведущих космических держав. И любой промах, любая недоработка в этом полете были бы общими. Это помогло нам быстрее найти общий язык.

Привычка американских парней полагаться только на свои силы в общем-то развивает неплохие черты характера. Прежде всего самостоятельность, высокий профессионализм и, я бы сказал, ревностное отношение к своему авторитету, к своему «я». У них есть чему поучиться, и мы старательно использовали для этого представившуюся нам возможность. В свою очередь, американские коллеги, внимательно присматриваясь к нашей подготовке к космическим полетам, нашли много полезного и поучительного для себя.

Наши коллеги оказались на редкость интересными людьми. Несмотря на свою чисто американскую деловитость, они любят юмор и остро шутят порой не только сами над собой, но и над своими товарищами.

Помню, Юджину Сернану один из руководителей Одинцовского конезавода, где мы были гостями (кстати, любовь к животным — одна из характерных черт американцев), задал вопрос:

— Мистер Сернан! Простите за нескромный вопрос. Почему вы, стройный, красивый и молодой мужчина, абсолютно седой?

Юджин ответил, ни секунды не думая:

— В трех моих космических полетах дважды командиром был Стаффорд. Этого оказалось достаточным для того, чтобы я приобрел такой цвет волос!

Том моментально отреагировал:

— Надеюсь, теперь вам понятно, почему я абсолютно лыс? — и он нежно погладил свою большую лысину.

Все присутствующие смеялись до слез. А Том и Юджин громче всех. Затем, когда все утихли, Сернан, посерьезнев, сказал:

— Работа у нас такая: если не станешь лысым, то обязательно поседеешь.

И мы, невольно посмотрев на головы друг друга, возражать ему не стали.

В процессе совместных тренировок в Центре подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина я много времени провел с Юджином Сернаном — командиром последней американской лунной экспедиции по программе «Apollo». Я помогал ему осваивать «Союз», сражался с ним на теннисном корте, мы вместе проводили свободное время.

Конечно, мы много говорили о будущем, мечтали о новых совместных полетах в космос, надеясь попасть в основные экипажи.

Однажды, совершив орбитальный полет в тренажере «Союза» и после этого победив в упорном сражении на теннисном корте Анатолия Филипченко и Джека Лаусму, мы сидели с Юджином в нашей парной. Хлопнув ладонью меня по плечу, он говорит:

— Look, Georgy! — Юджин не знает русского, но собирается выучить его.— Если бы мне кто-нибудь в Штатах всего два года назад сказал, что я буду до пота работать вместе с русским коммунистом (а ты ведь коммунист, я знаю), а затем сидеть с ним в сауне в нескольких десятках километров от Москвы, я бы ни за что не поверил.