Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

Подводя итог своеобразной, порой парадоксальной характеристике британского общества с его патриотизмом, перемешанным с национализмом, Оруэлл, жертвуя близким ему ранее «классовым подходом», заключал, что «Англия - не “царственный остров” из заезженной фразы Шекспира 583 583 Речь идет о драме Шекспира «Ричард II», где говорится: «Подумать лишь, что царственный сей остров,/ Страна величия, обитель Марса,/ Трон королевский, сей второй Эдем,/ Противу зол и ужасов война...» , но и не ад, изображаемый доктором Геббельсом. Гораздо больше она напоминает семью, довольно консервативную викторианскую семью, где выродков мало, но очень много разнообразных скелетов в чуланах. У нее есть богатые родственники, перед которыми надо лебезить, и бедные родственники, которых можно травить, и есть круговая порука молчания касательно источника семейных доходов. Эта семья, где молодых придерживают, а распоряжаются, по большей части, безответственные дядья и прикованные к постели тетки. И все же это - семья. У нее свой язык и общие воспоминания, и при появлении врага она смыкает ряды. Семья, во главе которой не те люди, - и точнее, наверное, Англию одной фразой не опишешь».

От сравнительно подробной характеристики особенностей британского менталитета в различных его социальных, этнических и прочих разновидностях Оруэлл переходил к воспроизведению того, что он понимал под социализмом и в чем расходился фактически со всеми теми, кто считал себя приверженцами социалистической доктрины. Соглашаясь, наконец, с тем, что социализм немыслим без общественной собственности на средства производства, он дополнял этот признак другими, не менее, по его мнению, важными: «достаточно приблизительное» равенство доходов, политическая демократия, ликвидация наследственных привилегий. При этом демократическим институтам уделялось особое внимание, ибо без контроля над правительством государство превратится в «самокооп-тирующуюся политическую партию», а в результате этой процедуры в полной мере возвратятся как привилегии, так и олигархия.

Перед Оруэллом вставала задача противопоставить свой умозрительный демократический социализм тому феномену, который именовал себя национал-социализмом германского образца или просто немецким вариантом фашизма. Автор еще не вводил в свою работу понятие тоталитаризма, которое уже фигурировало в социологии и политологии, но не получило широкого распространения. Оруэлл изредка также пользовался этим термином, но редко и без попыток объяснить смысл нового термина. Он, однако, приблизился к пониманию того, что существуют правототалитарный («буржуазный») и левототалитарный («социалистический») варианты этой антидемократической общественной системы. Он полагал, что фашизм - форма капитализма, заимствовавшая у социализма некоторые черты, причем только те, которые обеспечивают военную эффективность. При сохранении частной собственности и эксплуатации рабочих капиталистами экономикой и социальными отношениями распоряжается государство, на которое трудятся и предприниматели, и рабочие, хотя их доходы сильно разнятся. «Эффективность этой системы, не страдающей от расточительства и различных помех, очевидна. За семь лет она построила военную машину, мощнее которой не видел мир».

В то же время Оруэлл решительно отвергал мысль о том, что нацизм носит социалистический характер, причем главным водоразделом считал даже не сохранение частной собственности, а убежденность в неравенстве людей, в превосходстве немцев над остальными народами. «Хотя своего рода военный социализм и существует в германском государстве, - писал он, - отношение последнего к завоеванным нациям - отношение эксплуататора. Чехи, поляки, французы и пр. существуют для того, чтобы производить нужную Германии продукцию, а взамен получать тот минимум, который удержит их от открытого бунта. Если завоюют нас, нашей работой будет, вероятно, производство оружия для будущей войны Германии с Россией и Америкой». Именно с этой точки зрения он оценивал военно-экономические преимущества нацистской системы над западной, в частности британской. «Либо пушки, либо масло, как заметил маршал Геринг. Но в чемберленовской Англии такая перестройка была невозможна. Богатые не потерпели бы возросших налогов, а покуда богатые нескрываемо богаты, нельзя чересчур обременить налогами и бедных. Кроме того, пока главной целью производителя является прибыль, ему нет смысла переключаться с потребительских товаров на оружие».

Оруэлл утверждал, что имущие слои Великобритании упорно не желали понять природу фашизма и характер современной войны. А из этой среды фальшиво-оптимистические настроения распространялись и на средние, и на низшие слои населения. В результате, «когда пришла беда», оказалось, что Британия испытывает нехватку буквально во всех военных материалах, но «не в патефонах, губной помаде и шоколаде». Одновременно с этим он отмечал определенный перелом в общественном мнении, состоявший в том, что все большее число серьезно мыслящих людей стало задумываться об определенных преимуществах плановой экономики, указывал на необходимость привлечения к управлению новых людей. Отсюда вытекала весьма робкая надежда на то, что приход к руководству новых людей, не обремененных традиционным консервативным мышлением и корыстными интересами, может повернуть магистраль развития британского общества в социалистическом направлении.

С точки зрения и последующего опыта, и научной аналитики рассуждения Оруэлла носили несбыточный, нереальный, утопический характер. Он не понимал, что «общественная собственность» неизбежно превращается в государственно-монополистическую, что «плановая экономика», если она выходит за пределы самого общего регулирования экономической жизни, обрекает хозяйство на застой и отставание, что демократический социализм, рассматриваемый как социально-экономическая система, а не в качестве комплекса мер по социальной защите части населения, нуждающейся в таковой, в конечном итоге ведет к тоталитаризму. Впрочем, социализм Оруэлла продолжал оставаться весьма своеобразным, не очень похожим на то, что обычно в 1930-е годы подразумевалось под этим понятием. «Революция - не значит красные флаги и уличные бои», - писал он, прекрасно понимая, что революция в общепринятом смысле слова это именно красные флаги и уличные бои. Отнюдь не предусматривалась Оруэллом и диктатура одного класса, да и вообще в новом обществе, по Оруэллу, сохранялась частная собственность, и только доходы людей должны были быть несколько сближены, При этом он писал и о превращении средств производства в государственную собственность, и о необходимости национализации, не формулируя, какие именно отрасли и какого размера предприятия предлагал национализировать, в какие сроки, в каких формах, за выкуп или безвозмездно... Он формулировал шесть пунктов, которые, по мнению автора, должны были способствовать превращению Великобритании в социалистическую страну, что для Оруэлла оставалось основной политической задачей: