Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

В школе Эрик очень скоро ощутил разницу в социальном положении бедных и богатых. Как живший «за счет» школы (на самом деле родители вносили частичную плату за обучение), он подвергался «назидательным» ремаркам учителей и старшеклассников по поводу того, что ему следует демонстрировать образцовое поведение, что учат его из милости и т. п. Эрика попрекали плохой одеждой и тем, что у него почти не было «своих» вещей 60 60 Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 4. P. 388- 389. . Если к тому же иметь в виду, что в родительском доме Эрику не раз говорили, что у семьи «благородные» старинные дворянские корни, чувство обиды было у него особенно горьким.

Через много лет в публицистической книге «Дорога на Уиган-пирс» Оруэлл посвятил фрагменты своему прошлому, включая детство. Но теперь он уже с открытой иронией писал об этих самых «бывших благородных», которые «теоретически... знают, как стрелять и ездить верхом, но на практике... не имеют лошадей, на которых можно было бы ездить, и ни одной пяди земли, на которой можно было бы стрелять» 61 61 Orwell G. The Road to Wigan Pier. Harmondsworth: Penguin Book, 1962. P. 125. .

В романе 1936 года «Да здравствует фикус!» Оруэлл сквозь воспоминания своего героя Комстока фактически воспроизводил свои школьные дни, когда все дети были богаче его и он «страдал от их высокомерного поведения так, как взрослый человек никогда не мог бы себе вообразить» 62 62 Orwell G. Keep the Aspidistra Flying. Harmondsworth: Penguin Book, 1962. P. 46. . Действительно, по воспоминаниям Коннолли, вместе с ним и с Эриком училась «целая куча знати» (имелась в виду знать английская), а также сиамский принц и сыновья южноафриканских миллионеров 63 63 Connolly С. The Evening Colonnade. London: David Bruce and Watson, 1973. P. 17. .

Естественным результатом было относительное одиночество и в то же время внутреннее неприятие школьных порядков, с которыми внешне ребенок быстро научился мириться, ибо отлично понял, что иначе только еще более отяготит свое существование. Именно таковыми виделись зрелому Джорджу Оруэллу школьные будни его давнего предшественника Эрика Блэра. И не имеет значения, что другие школьники, видимо, с определенным основанием, ощущали свое нахождение в школе Святого Киприана менее драматично. В данном случае важно не объективное положение вещей, а то, как все воспринималось нашим героем, ибо именно это восприятие оказало значительное влияние на его деятельность и творчество.

Уже на первом году обучения Эрик понял, что такое цензура, и возненавидел ее на всю жизнь. В этом не было ничего удивительного: кому в самом деле нравится слежка за тем, что пишет человек? В школе ученики должны были писать регулярные письма родителям. При этом каждое письмо просматривалось и исправлялось воспитателем, что было хорошо известно. Дети быстро поняли, что письма необходимо писать бодрые, по меньшей мере нейтральные и, главное, ни на что не жаловаться, иначе без неприятностей не обойтись. Вот первое письмо Эрика матери от 14 сентября 1911 года (разумеется, без какой-либо редакторской корректировки): «Дорогая мать, я надеюсь, ты в полном порядке, спасибо за то письмо, которое ты послала мне и которое я еще не читал. Я думаю, ты хочешь знать, как тут у нас в школе. Нормально, развлекаемся по утрам. Когда мы в постели. От Э. Блэра» 64 64 George Orwell Archive. G/l. .

Восьмилетний Эрик, как видим, с первых дней пребывания в школе учился эзопову языку, ибо знал, что его письмо перед отправкой прочитают взрослые. Из письма следовало, что хорошо в школе только утром, в постели, до начала учебного дня. Все остальное описано в слишком общих фразах. Тем не менее цензор себя выдал: в одном из слов была исправлена грамматическая ошибка.

Как видим, отнюдь не позитивные эмоции характерны были для ребенка с первых дней пребывания в школе Святого Киприана. Однако в действительности его положение и успехи были несравненно лучше, чем он представлял их себе тогда и позже описывал. О том, что годы, проведенные в приготовительной школе, при всем своем однообразии, тяготах, наказаниях, в том числе физических, не были таким «страшным кошмаром», о котором он не уставал повторять в зрелые годы, свидетельствовали и последующие его письма матери, которые проанализировал первый биограф Оруэлла Бернард Крик: «В них нельзя встретить никаких свидетельств о бедах. Ребенок, который находился бы в состоянии постоянного ужаса, писал бы короче и в более осторожных словах и фразах, не был бы таким разговорчивым и спонтанным» 65 65 Crick В. George Orwell: A Life. P. 64. .

Мы, однако, полагаем, имея в виду школьную цензуру, что суждение Крика не вполне справедливо. Письма Эрика не были столь уж «разговорчивыми». Обычно они были краткими и носили самый общий характер. «Свидетельств о бедах» в них нельзя было найти, так как это тема была запрещена в переписке с родными. Некоторые из писем завершались обычными детскими рисунками. Например, в письме от 17 марта 1912 года красовалось нечто вроде военного корабля с британским флагом 66 66 George Orwell Archive. G/l. .

Во всяком случае первые впечатления о невыносимой физической боли, которую причиняет сильный слабому, об испытываемом при этом унижении, о том, что необходимо в известных случаях скрывать свои мысли, быть осторожным в высказывании собственных суждений, Эрик Блэр в приготовительной школе получил. Другой вопрос, что страх не вошел в его постоянную привычку, что он научился его преодолевать, точно так же, как и сохранять независимость суждений. Так или иначе, но в сознании ребенка откладывались все новые впечатления, которые потом окажут определенное влияние на творчество писателя Оруэлла, в частности на его последний роман-предостережение.

В школе Эрик сдружился с упоминавшимся уже Сирилом Коннолли, который позже стал известным писателем и издателем журнала «Горизонт» (Horizon); в этом журнале будут со временем публиковаться очерки Оруэлла. Пока же на конкурсе по историческим дисциплинам Эрик завоевал вторую премию, причем его работу высоко оценил привлеченный администрацией внешний «судья». В результате наш герой, так беспощадно и жалостливо описывавший годы в приготовительной школе, заработал стипендию, которая позволяла ему поступить на полное содержание в одну из привилегированных средних школ - Уеллигтон, а может быть, даже в Итон.

Сам Эрик не выглядел в глазах окружающих столь несчастным, как представлял себя позже. Сохранились несколько фотографий, в частности в публичной библиотеке города Истборн, недалеко от которого находилась школа Святого Киприана, куда они были переданы бывшими учениками. На одной из фотографий запечатлена большая группа учеников и учителей. Эрик стоит во втором ряду. И он, и его соученики выглядят весьма бодрыми и жизнерадостными. Ничто не говорит о той ужасной атмосфере, которая описана поздним Оруэллом. На другой фотографии можно увидеть помещения школы, заполненные бойкими детьми, а не теми бледными, страдающими созданиями, какими школьники представлены в воспоминаниях Оруэлла 67 67 Remembering Orwell. P. 31. . Так что истина о первых школьных годах Эрика Блэра находилась где-то посередине между его воспоминаниями, с одной стороны, и свидетельствами других учеников и сохранившихся документов, с другой.