Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

У Эрика даже появилась девочка, с которой он охотно общался, правда, только в каникулы. Звали ее Джасинта Баддиком. Она была старше Эрика на два года. Познакомились они летом 1914 года в местечке Шиплейк, графство Беркшир, где Джасинта отдыхала с родителями и двумя братьями, а Эрик - с мамой и сестрами. Знакомство произошло не совсем обычно. Джасинта вышла на задний двор возле своего дома и увидела, что прямо за забором стоит на голове мальчик примерно ее возраста. «Зачем ты это делаешь?» - поинтересовалась она. «Можно увидеть намного больше, если стоишь на голове!» - последовал ответ 68 68 Именно так говорилось в письме Оруэлла С. Коннолли от 8 июля 1938 г. СOrwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 1. P. 343). . На самом деле все было совсем иначе: увидев девочку, которая привлекла его внимание, Эрик придумал трюк, чтобы познакомиться.

Джасинта и Эрик стали встречаться, обсуждать поэзию и даже строить планы на будущее. Через много лет Д. Бад-диком, ставшая поэтом и художником, будет вспоминать, что Эрик делился с нею своей мечтой когда-нибудь написать роман, подобный фантазиям Герберта Уэллса. Он был сдержанным и несколько застенчивым мальчиком, но не чувствовал себя несчастным подобно тому образу, который позже пытался создать о своем детстве, писала Джасинта 69 69 Buddicom J. Eric and Us: A Reminiscence of George Orwell. London: Frewin, 1974. P. 30. . И каникулы, и общение с новой знакомой способствовали более оптимистичному настрою будущего Оруэлла.

Джасинта и Эрик рассказывали друг другу «страшные истории» о духах, добрых и злых, о том, как с ними надо общаться, как отличать духов от людей и т. п. Как-то Эрик сообщил Джасинте, что, по его подсчетам, не меньше половины всего населения их городка составляют духи. «Их нельзя отличить от людей, потому что они точно так же передвигаются», - убеждал Эрик подругу. Образы, которые формировались в его сознании, были обычно страшными или, по крайней мере, отрицательными. Такой стиль мышления сохранился и позже. Знакомые не раз отмечали у Эрика Блэра нечто садистское. Во время игр в прятки по вечерам Эрик дразнил Джасинту: «Ты же не можешь точно знать, что это я. В этом углу совсем темно, и вместо меня может оказаться какая-то тень» 70 70 Ibid. P. 32. .

Что-то романтическое в их взаимоотношениях, безусловно, было с самого начала, но в основном дети просто радовались совместным прогулкам и играм. В них участвовал и брат Джасинты Проспер, годом младше Эрика. Отца Эрика Ричарда девушка вспоминала как жесткого, никогда не улыбавшегося старого джентльмена, который с нею никогда не разговаривал. Мать же Эрика она называла «живой и одухотворенной» 71 71 Buddicom J. Eric and Us: A Reminiscence of George Orwell. P. 13. . Имея в виду, что семейство Баддикомов стояло в социальном плане несколько выше Блэров, родители Эрика не возражали против этой дружбы, которая продолжалась несколько лет - до тех пор, пока Джасинта и Эрик не стали взрослыми.

В тринадцатилетнем возрасте Эрик окончил пятый, выпускной класс приготовительной школы. Незадолго до окончания, в феврале 1916 года, он блестяще сдал экзамены на получение стипендии в школе более высокой ступени. Более того, подростку была предоставлена возможность пройти сложные и утомительные экзамены, продолжавшиеся три дня, на получение одной из значительных по сумме и считавшихся весьма почетными стипендий для обучения в Итоне. Стипендию могли получить всего 13 человек из 70 кандидатов, отобранных на предыдущих турах. Эрик оказался четырнадцатым и выбыл из игры. Оставалась, однако, надежда, что кто-либо из выигравших стипендию по той или иной причине откажется от нее, и тогда она будет предоставлена следующему по очереди.

Между тем стипендия в другой, несколько менее престижной средней школе - в Веллингтоне - была обеспечена. Но еще до окончания приготовительной школы способности рано взрослевшего Эрика проявились в полном блеске. Одну за другой он получил премии за отличные знания классических языков - древнегреческого и латинского - и истории (эта премия присуждалась знаменитой школой Харроу и считалась особенно престижной). Правда, верный себе Оруэлл высмеял затем подобные состязания: «Там были такие глупые вопросы, на которые можно было ответить, только зазубрив имя или цитату... Кто был обезглавлен на корабле в открытом море? Кто застал вигов во время купания и убежал с их одеждой?»

На первый взгляд может показаться, что писатель просто издевается. Однако сохранившиеся у Коннолли вопросы этого экзамена по истории полностью подтверждают формальную правоту Оруэлла: «Каковы были обвинения, по которым судили семь епископов?», «Кто был убит возле Туксбери?»... Впрочем, подобные вопросы великолепно тренировали память и в этом смысле были очень полезны, как бы их потом ни проклинал Оруэлл. Хотя, конечно же, они позволяли зазубрить некоторые исторические факты, но не понять исторический процесс во всей его полноте. Но когда и где школьникам удавалось познать этот самый исторический процесс?

Во взрослой писательской жизни Оруэлл не раз будет с возмущением упоминать, как отвратительно поставлено было обучение истории в школах Великобритании. При этом автор ссылался на свой двойной опыт - и школьника во втором десятилетии двадцатого века, и учителя - через двадцать лет 72 72 Orwell G. As I Please. // Tribune. 1947. March 14; Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 4. P. 306-307. .

Кроме того, Эрик рано усвоил хитроумные методы, которые использовались в школе Святого Киприана для того, чтобы подготовить своих выпускников к поступлению в престижное учебное заведение по окончании начального. Совсем не трудно было узнать от преподавателей или даже от учеников, например, Итонского колледжа, каковы были вопросы, которые обычно ставятся на вступительных экзаменах. Ведь преподаватели этого пользовавшегося славой заведения были довольно ленивы и, если меняли вопросы к следующему году, то в основном путем их перетасовывания. В результате на последнем году обучения в школе Святого Киприана учителя в основном заставляли детей зазубривать ответы на вероятные вопросы, особенно не вдумываясь в их смысл. Результат, как правило, был положительным в смысле поступления в вожделенный колледж, а знания оставались близкими к нулю. Оруэлл писал в воспоминаниях о школьных «радостях»: «Необходимо было заучить то, что создало бы у экзаменатора впечатление, что ты знаешь больше, чем на самом деле, и не допускать, чтобы твой мозг был загружен чем-то другим» 73 73 Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 4. P. 336. .

На такого рода уловки педагоги, видимо, действительно шли, чтобы обеспечить своим питомцам успешное поступление и в то же время повысить рейтинг собственного учебного заведения. Но сводить процесс обучения, тем более в выпускном классе, только к бессмысленной зубрежке, было бы неверно. Просто эта сторона обучения, столь распространенная в школах (не только в Великобритании), особенно раздражала подростка.