Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

Еще в сентябре 1943 года Блэр принял предложение издательства «Коллинз» написать брошюру «Англичане» для серии «Британия в иллюстрациях». Работа была написана в мае 1944-го, но опубликована была только в 1947 году, совершенно не утратив современного звучания. Брошюра называлась «Англичане. Англия с первого взгляда» 708 708 Оруэлл Д. Эссе, статьи, рецензии. Т. 2. С. 197-236. . Сам заголовок должен был продемонстрировать читателям, что это эссе не является результатом кропотливого исследования, вообще не представляет собой исследовательской работы, что это всего лишь впечатления человека, который как бы изнутри наблюдает за сообществом своих соотечественников, точнее - наблюдает за частью из них, теми, кто представляет собой особую этническую группу -англичане в узком смысле слова, в отличие от шотландцев, например.

Это была попытка этнографического очерка, густо окрашенного политикой, о чем говорило начало книжки: «Иностранцам, посещающим нашу страну в мирное время, редко когда случается заметить существование в ней англичан... Карикатуры в газетах континентальной Европы изображают англичанина аристократом с моноклем, зловещего вида капиталистом в цилиндре либо старой девой из Берберри. Все обобщенные суждения об англичанах, как доброжелательные, так и неприязненные, строятся на характерах и привычках представителей имущих классов, игнорируя остальные сорок пять миллионов населения».

Но настоящая Англия, развивал свою мысль Оруэлл, не страна из туристического справочника. Даже высокие долговязые фигуры, традиционно считающиеся английскими, редко встречаются за пределами имущих классов. Трудящиеся в основном мелковаты, короткоруки и коротконоги, их движениям присуща порывистость, а женщинам на пороге среднего возраста свойственно раздаваться в теле. Англичане из низших и средних слоев не отличаются изяществом манер, но исключительно предупредительны. Приезжему всегда с особым тщанием покажут дорогу, слепцы могут ездить по Лондону с полной уверенностью, что им помогут в любом автобусе и на каждом переходе. Англия почти не знает преступности и насилия. Уровень честности в больших городах ниже, чем в сельской местности, но даже и в Лондоне разносчик газет смело может оставить пачку на тротуаре, заскочив в трактир. «Революционные традиции не прижились в Англии, и даже в рядах экстремистских политических партий революционного образа мышления придерживаются лишь выходцы из средних классов. Массы по сей день в той или иной степени склонны считать, что “противозаконно” есть синоним “плохо”. Известно, что уголовное законодательство сурово и полно нелепостей, а судебные тяжбы столь дороги, что богатый всегда получает в них преимущество над бедным, однако существует общее мнение, что закон, какой он ни есть, будет скрупулезно соблюдаться, судьи неподкупны, и никто не будет наказан иначе, нежели по приговору суда».

Автор приводил примеры того, как англичане находят мирный выход из самых запутанных ситуаций, из заслонов бюрократизма. Во время бомбежек власти попытались помешать горожанам превратить метро в бомбоубежища. Лондонцы не стали брать станции штурмом. Они покупали билеты по полтора пенни, «и никому не приходило в голову попросить их обратно на улицу».

Автор отнюдь не идеализировал своих сограждан из низших слоев. Традиционная английская ксенофобия, считал он, куда более развита среди трудящихся, нежели среди средних классов. Причиной, отчасти воспрепятствовавшей принять накануне войны действительно большое число беженцев из «фашистских» стран, послужило сопротивление профсоюзов, а когда в 1940 году интернировали беженцев-немцев, протестовал отнюдь не рабочий класс.

Английским рабочим очень трудно найти общий язык с иностранцами из-за различий в привычках, особенно в еде и языке. Английская кухня резко отличается от кухни любой другой европейской страны, и англичане сохраняют здесь стойкий консерватизм. Как правило, к заморскому блюду англичанин и не прикоснется, чеснок и оливковое масло вызывают у него отвращение, а без чая с пудингом и жизнь не в жизнь.

Особенности же английского языка делают невозможным чуть ли не для каждого, кто оставил школу в четырнадцать лет, выучить иностранный язык в зрелые годы. Английским рабочим свойственно считать чем-то бабьим умение правильно выговаривать иностранные слова. «Это связано с тем, что изучение иностранных языков является естественной частью образования высших классов». «Лицемерие столь широко вошло в английский характер, что заезжий наблюдатель будет готов столкнуться с ним на каждом шагу, но найдет особенно выразительные примеры в законах». Англичане считают порочным содержать большую армию, но не видят никакого греха в содержании большого флота, а это ведь связано с колониализмом.

В то же время война показала, полагал автор, что в Британии чувство национальной солидарности сильнее классовых антагонизмов. В 1940 году классовые чувства ушли на задний план, возродившись вновь, когда непосредственная угроза миновала. «Весьма вероятно, что бесстрастность, проявленная под бомбежками жителями английских городов, объяснялась отчасти наличием национальной модели “личности”, то есть предвзятым представлением этих людей о самих себе». Они сами подстраиваются под традицию флегматичности англичан.

Оруэлл отмечал традиционную склонность англичан принимать сторону слабейшего. Наглядное тому доказательство - профинские настроения во время русско-финской войны 1940 года. «Как показал ряд дополнительных выборов, во время которых борьба в основном шла по данному вопросу, настроения эти были вполне искренни. На протяжении довольно продолжительного предшествующего периода в массах росли симпатии к СССР, но Финляндия оказалась маленькой страной, на которую напала большая, - именно это и определило позицию большинства». «Традиционно дом англичанина - его замок. В эпоху воинской повинности и удостоверений личности это уже не может быть правдой. Но ненависть к любого рода регламентации, убеждение, что человек сам хозяин своему свободному времени и никто не может преследоваться за свои взгляды, глубоко укоренились, и даже процессы централизации, неизбежные в военное время, не смогли их уничтожить».

Автор подробно останавливался на таком больном для него вопросе, как патриотические чувства. Он показывал, что патриотизм англичан во многом не осознан, они не испытывают любви к воинской славе и не склонны восхищаться великими людьми. Политическим теориям XX века они противопоставляли свойство морали, которое определялось как порядочность. Оруэлл вспоминал, что в тот день 1936 года, когда нацисты, вопреки условиям Версальского мирного договора, ввели войска в Рейнскую область, он оказался в шахтерском городке и заскочил в трактир, чтобы рассказать эту новость присутствовавшим. Вечером в том же заведении звучала песенка: «Нет, здесь это не пройдет, / Не пройдет и не пройдет / Где угодно, но не здесь, / Не пройдет никак». Это и был английский ответ нацизму. «Ведь он и вправду здесь не прошел, несмотря на весьма благоприятные обстоятельства».