Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

Вызванный телеграммой, Эрик уже на следующий день на военном самолете прилетел в Лондон, а оттуда поездом отправился в Ньюкастл. «Он рассказывал о смерти Эйлин и не пытался скрыть свое горе... Джордж был невероятно печален» 718 718 Shelden М. Orwell: The Authorised Biography. P. 417. , - вспоминала знакомая Эрика писательница Айнез Холден. Холден оказалась единственным человеком, запечатлевшим Блэра в трагический для него момент. Эрик не привык проявлять свои чувства, и это привело к тому, что знакомые, встречавшиеся с ним в первые дни после смерти Эйлин, удивлялись его спокойствию, делая неправильные выводы.

Разбирая вещи жены в больнице, он нашел то самое последнее, неотправленное письмо. «Единственное утешение - в том, что я не думаю, что она страдала, потому что пошла на операцию, безусловно не ожидая ничего плохого, и так и не пришла в сознание», - писал он в те дни подруге Эйлин и своей хорошей знакомой Лидии Джонсон. Он написал также, что Эйлин была «очень привязана к Ричарду» и ушла из жизни, когда он становился «очень очаровательным...» 719 719 George Orwell Archive. G/l. George Orwell. Letter to Lidia Johnson. 1945. Apr. 1. Насколько мог и умел, Эрик оставался заботливым отцом, хотя очень часто отсутствовал. И тогда Ричард переходил из рук в руки, кочевал по семьям родственников Эрика и Эйлин. В общем, жизнь у мальчика была не из легких.

Одиночество наводило Эрика на размышления и воспоминания, которые он вряд ли смог позволить себе, а тем более записать, при жизни Эйлин. «У меня было очень слабое чувство физической ревности, - писал Оруэлл. - Я особенно не заботился о том, кто с кем спит, мне казалось, что имеет значение верность в эмоциональном и интеллектуальном смысле. Порой я изменял Эйлин, да и обращался я с ней очень плохо. Наверное, и она со мной иногда плохо обходилась. Но это был подлинный брак в том смысле, что мы вместе прошли через жуткие битвы, и в том, что касалось моей работы, она меня понимала» 720 720 George Orwell Archive. G/2. George Orwell. Letter to Ann Popham. 1946. Apr. 18. . Особенно Эрик сожалел о том, что Эйлин не довелось дожить до публикации и триумфа «Скотного двора». Он писал об этом в одном из своих писем: «Какая страшная жалость, что Эйлин не дожила до момента, когда был опубликован “Скотный двор”, который она особенно любила и даже участвовала в планировании... Ужасно жестоко и глупо что все так случилось...» 721 721 Orwell G. Letter to Dorothy Plowman. 1946. Febr. 19. // Orwell G. Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 4. P. 104.

Уже в конце первой апрельской недели Оруэлл возвратился на континент. Он писал Дуайту Макдоналду, что надеется быстрее прийти в себя, занимаясь репортажами и трясясь в джипах по разрушенным европейским дорогам 722 722 YU. SL. DMP. George Orwell’s Letter to D.Macdonald. 1945. Apr. 4. . Вместе со своими коллегами - британскими и американскими журналистами - он следовал за стремительно продвигавшимися по территории западной части Германии и Австрии войсками союзников, наблюдая страшные разрушения, неубранные трупы немецких солдат, офицеров и мирных жителей, погибших от бомбежек или во время боев. Однажды он видел труп немецкого солдата с букетиком цветов, возложенном кем-то из местных жителей. Солдат погиб, помогая своим отступавшим собратьям. «Это труп теперь уже бывшего врага, заслуживающий памяти и уважения», - думал Оруэлл.

При виденном его переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, он не имел права осуждать молодого американского солдата, еврея, давшего в морду взятому в плен эсесовскому офицеру. Юноша происходил из семьи, до войны жившей в Вене. «Господь только знает, какие счеты надо было свести этому человеку; может быть вся его семья была уничтожена», - писал Оруэлл. С другой, он сочувствовал эсесовцу, оказавшемуся теперь беспомощным поверженным врагом. Оруэлл оставался верным себе - он не желал оказаться в толпе тех, кто мыслит и чувствует единообразно, тем более когда это единообразие относилось к жестокости. Более всего, наверное, он опасался поддаться инстинкту толпы, хором орущей одни и те же малоосмысленные, но почти всегда исполненные злобой лозунги. «Существовавший в нашем представлении нацистский убийца, отвратительное существо, против которого мы вели борьбу так много лет, выродился теперь в несчастного, достойного жалости человека, которого надо не наказывать, а лечить в психбольнице» 723 723 Tribune. 1945. Nov. 9; Orwell G. Collected Essays, Journalism and Letters. Vol. 4. P. 4-6. , - писал Оруэлл.

В Великобритании соображения Оруэлла разделяло в тот период незначительное меньшинство людей. Поэтому Оруэлл не предложил свою статью в «Обзёрвер», корреспондентом которого был в Европе, а опубликовал в левой «Трибьюн», да еще ровно через полгода после капитуляции Германии. Капитулировала Германия в мае два раза: сначала 7 мая в городе Реймсе, то есть на территории, занятой западными союзниками, а затем по требованию Сталина в ночь на 9 мая в пригороде Берлина, оккупированного советскими войсками. Оруэлл поэтому высказал предположения, что расхождения с СССР скорее всего будут углубляться и продолжатся неопределенно длительное время.

Показательной была статья Оруэлла «Препятствия к совместному управлению Германией», опубликованная через две с половиной недели после капитуляции Германии 724 724 Observer, 1945. May 27. . Оруэлл высказывал опасения, что разделение Германии на «водонепроницаемые зоны» не будет способствовать совместному управлению Германией как единым государством, на чем настаивали союзники во время Ялтинской конференции глав трех держав (февраль 1945 года). Автор считал, что «Советы» попытаются вытолкнуть Великобританию и США из Германии, и предотвратить такое развитие событий можно только энергичными мерами противодействия.

По существу Оруэлл признавал неизбежным и даже необходимым такое противодействие СССР. На первый взгляд, может показаться удивительным и противоречивым, что автор придерживался такой жесткой позиции, сохраняя левые взгляды, которые именовал социалистическими. На самом деле, однако, противоречия здесь не было. Он был убежден, что советская тоталитарная система никакого отношения к социализму не имела, что те элементы социализма, которые вроде бы возникли в СССР в ранние годы его существования, полностью устранены сталинской диктатурой.

О том, что Оруэлл продолжал пользоваться терминами «социализм» и даже «революция», придавая этим понятиям самый широкий неопределенный смысл, свидетельствовало его очередное «Лондонское письмо», появившееся в нью-йоркском «Партизан ревью» 757. Основная мысль статьи состояла в том, что после разгрома Германии континентальная Европа претерпевала глубочайшие демократические изменения, в то время как в Великобритании ничего не менялось. Гитлеровские бомбы не разбудили Великобританию от дремоты. Ни социальной, ни политической революции не произошло. «Никогда я не смог бы предвидеть, - продолжал Оруэлл, - что мы сможем пройти почти шесть лет войны, не подойдя либо к социализму, либо к фашизму и почти полностью сохранив наши гражданские свободы. Я не знаю, то ли это какая-то анестезия, в которой британский народ ухитряется жить, являющаяся признаком загнивания, как полагают многие наблюдатели, либо, с другой стороны, это своего рода инстинктивная мудрость».