Герхард Шредер - Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]

Если верить информатору, Ирак транспортировал ядерное оружие в Сирию и вел сотрудничество с «Аль-Каидой» — два крайне спорных утверждения, как тогда, так и сейчас. Сообщение было выдержано в таких тонах, что создавалось впечатление, будто этот «ученый» — в более поздней статье он уже именовал себя сотрудником секретной военной службы — наконец предъявил американцам долгожданное оправдание их вторжения в Ирак. «Таймс» не предприняла никаких дальнейших шагов для выяснения степени искренности этого информатора и достоверности его утверждений.

Подборку статей по этой тематике, включая и упомянутые здесь, мы разместили онлайн по адресу www.nytimes.com/critique. Там же находится подробный комментарий к статье об алюминиевых трубках, написанный в прошлом месяце военным обозревателем «Таймс» Майклом Гордоном для New York Times Review of Books. Его комментарий, наряду с критикой освещения иракской тематики, позволяет понять, с какими трудностями сталкиваются газетчики при работе, которая по большей части базируется на секретной информации.

Мы полагаем, что темы «Оружие в Ираке» и «Политика ложной информации» еще далеко не исчерпаны, и будем продолжать активно содействовать своими корреспонденциями разъяснению всех и всяких недоразумений.

Таким образом, издатели «Нью-Йорк таймс» извинились перед читателями за то, как в газете освещалась иракская война. Чуть позже это сделала и газета «Вашингтон пост». Оба издания, пока еще лучшие на газетном рынке США, рисковали своим реноме, если бы продолжали и дальше тянуть с признанием, что они иногда слишком легковерно следовали правительственной пропаганде, и это привело впоследствии к ложной оценке реальных причин вступления администрации Буша в войну.

В этой статье я нашел подтверждение тому, к чему я пришел сам за несколько месяцев до принятия окончательного решения о нашем неучастии в войне против Ирака. Вопреки всему, во что я долго верил, суть дела была не в борьбе с организованным терроризмом, который некоторые государства взяли под свою защиту, иначе говоря, это не было ответом на события 11 сентября.

Через четыре месяца после нападения на Соединенные Штаты я летел в Вашингтон, чтобы побеседовать с президентом Бушем о борьбе с международным терроризмом. Я был согласен с тем, что доказанное сотрудничество между «Аль-Каидой» и Саддамом Хусейном в политическом отношении можно было бы расценить не иначе как поддержку «Аль-Каиды» «Талибаном». В таком случае Германия вновь стала бы в полном объеме выполнять свои союзнические обязательства по отношению к Америке. Не знаю, в какой момент в течение 2002 года произошла смена мотивировки для войны с Ираком Саддама Хусейна — борьба с международным терроризмом отступила на задний план, а на первое место выдвинулся вопрос о предполагаемом наличии в Ираке оружия массового уничтожения, — но сам факт появления новых мотивов вызывал у меня все большее недоверие.

Свою долю внесло и выступление 5 февраля 2003 года в Совете Безопасности ООН экс-главы Генерального штаба и тогдашнего министра иностранных дел в правительстве Буша Колина Пауэлла. Пауэлл — как известно, настроенный оппозиционно к внешнеполитическому курсу вице-президента Чейни и заместителя министра обороны Вулфовица — говорил, покинув свой пост в правительстве, что этот доклад стал «позорным пятном» на всей его карьере. В тот день США беспечно поставили на кон свою международную репутацию — и проиграли по многим позициям. Почти все, о чем Пауэлл в своем докладе перед мировой общественностью в этот исторический момент сообщил об Ираке — о связях с «Аль-Каидой», о мобильных лабораториях по производству отравляющих газов и об оружии массового уничтожения, — основывалось на несерьезных, а то и ложных утверждениях перебежчиков и информаторов, стремившихся разжечь эту войну. Очевидно, некоторые из тех, кто поставил министра иностранных дел в такое положение, должны были понимать, насколько неубедительны эти мотивы для развязывания войны. Кому нравится, пусть сочувствуют Бушу и Пауэллу, когда оба впоследствии, ссылаясь на интриги, ополчились на каких-то конкретных интриганов, отправивших Пауэлла как главного свидетеля обвинения на разбирательство во всемирной организации — с сомнительными и надуманными уликами против Ирака. Если Буш и Пауэлл позволили ввести себя в заблуждение, это обусловлено их личной беспечностью и небрежностью в работе с информацией от собственных секретных служб.

Подобные выступления способствовали тому, что ощущавшаяся во всем мире после 11 сентября мощная и солидарная поддержка США превратилась в свою резкую противоположность. Для всех друзей Соединенных Штатов — а я причисляю себя к их числу — не до конца еще прояснен вопрос: почему нужно было довести дело до войны? Мне кажется, существует целый клубок причин и событий, и, если их описать, можно промаркировать путь, по которому Америка маршем шла в иракскую войну. Во многих моих беседах с главами правительств разных стран затрагивался этот вопрос. Ни одного из этих людей нельзя упрекнуть в антиамериканизме только за то, что они реагировали отчуждением на смену выдвигаемых доказательств, обоснований и мотивировок и на те решения, которые Вашингтон все чаще принимал в одиночку.

Причина, очевидно, кроется в том, что мы совершенно недооценивали религиозный и соответственно морализаторский неоконсерватизм в США: с приходом к власти администрации Буша это мировоззрение и повело мировую державу роковым курсом. Но у нас тогда скорее создалось впечатление, что последняя из оставшихся сверхдержав просто не хочет исполнять роль, предписанную ей после потрясений 80‑х и 90‑х годов, когда прекратил свое существование биполярный мир. Вместо того чтобы искать и использовать шансы для установления нового миропорядка, уходя от ортодоксальности времен холодной войны, американцы по окончании президентского срока Билла Клинтона начали переориентировать свою внешнюю политику в первую очередь на обеспечение собственных внутриполитических интересов.

Кое-какой опыт накопился еще до теракта в Нью-Йорке: происходили разные случаи, способствовавшие началу трансатлантического отчуждения. Но весь наш скепсис словно ветром сдуло, все это стало просто пустяками, когда на нас обрушилось 11 сентября 2001 года. Эта дата запечатлелась на жестком диске всемирной памяти, и ее уже ничем не вытравить. В воображении не укладывалось, что два гражданских самолета — сознательно и без оглядки на своих пассажиров — могут быть направлены на башни-близнецы, фирменный знак метрополии Нью-Йорк, и унести за собой в смерть еще тысячи человек. Синее небо, чудесный осенний денек!.. В 8.45 утра в Нью-Йорке произошла смена эпох. Неуверенность и всеобъемлющее недоверие овладели с этой минуты чувствами людей во всем мировом сообществе.