Герхард Шредер - Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]

Несколько месяцев я ничего не слышал об Эдмунде Штойбере, хотя он обещал в ближайшее время сообщить о своем решении. В начале марта 2004 года я позвонил ему в Мюнхен. Я сказал, что мне срочно нужен ответ — да или нет, чтобы не упустить ситуацию из-под контроля и быть во всеоружии при переговорах о кандидатуре на этот пост. И еще я добавил, что Жак Ширак тоже ждет и уже просил меня поторопить Штойбера с принятием окончательного решения.

Это было в пятницу, Штойбер пообещал дать ответ в понедельник, что и сделал. На сей раз в телефонной беседе он отказался от предложенного поста. Свой отказ он мотивировал главным образом ссылкой на то, что его партия ХСС без него чуть ли не пропадет. И, дескать, он, из чувства ответственности перед партией и перед всей Баварией, не может уехать в Брюссель.

Не мне судить, чего стоит ХСС без Штойбера, однако я сомневался в истинности его мотивов, хотя, возможно, он сам в это искренне верил. По моим впечатлениям, Штойбер не похож на этакого баварского льва, возомнившего, будто он способен перетасовать всю политику Германии. Мне кажется, он в глубине души человек осторожный, если не сказать пугливый, и страшится принять вызов, не будучи уверенным в победе. А уверенность в своей победе он чувствует только в Баварии — но не в Берлине, и уж тем более не в Брюсселе. Без привычных властных структур, без своей канцелярии, без поддержки своей фракции, имеющей большинство в баварском ландтаге, и своей народной партии ХСС, доминирующей в общественных структурах крупнейших регионов Баварии, он ощущает себя во власти непредсказуемых сил, брошенным на произвол судьбы. Именно это, и ничто иное, образует характерную смесь из завышенных личных амбиций и боязни риска. Председателем Европейской комиссии стал тогда консерватор из Португалии Жозе Мануэль Баррозу.

Кто сегодня прислушается к дискуссиям, возникающим среди интеллектуалов в Америке или в Европе, непременно отметит, что молодые американцы и европейская молодежь расходятся в своих представлениях об иерархии жизненных ценностей. То, что сегодня бездумно клеймят как «европейский антиамериканизм», с моей точки зрения, скорее свидетельствует о нарастании скепсиса во взглядах интеллектуалов, и не только европейских, на American way of life [39] American way of Life (англ.) — американский образ жизни. , на Великую Мечту американцев: мечту о счастье, понимаемом главным образом как преумножение индивидуального богатства.

Шестидесятые годы прошлого века в США и в Европе отмечены движениями протеста, но сколь различны были пути, по которым устремились эти движения! Да, в Европе начались беспорядки и взрывоопасные противостояния с использованием средств террора «Красными бригадами» в Италии или Греции и «Фракцией Красной армии» (РАФ) в Германии. Однако впоследствии идеи протеста породили здесь новые формы общественной жизни: экологическое движение превратилось в важный общественный фактор, с которым нельзя не считаться; толерантность и открытость по отношению к миру стали восприниматься как новые добродетели, впервые позволившие противопоставить американской мечте — «мечту европейскую».

Американский профессор Джереми Рифкин, создатель вашингтонского Foundation on Economic Trends [40] Foundation on Economic Trends (англ.) — Фонд изучения экономических тенденций. , опубликовал книгу под названием «Европейская мечта». В этой книге он пишет, что европейский путь развития характеризует открытость общества, а это, если иметь в виду общий путь развития человечества, движение в более верном направлении, чем предлагаемое американцами, поскольку «в мире, где крепнут взаимосвязи и нарастает процесс глобализации», открытость общества обещает «помочь человечеству в обретении глобального сознания». Рифкин рисует контуры европейской мечты как систему взглядов, в которой «объединяющие, связующие отношения ценятся выше индивидуальной автономии, культурное многообразие — выше ассимиляции, качество жизни — выше накопления богатств, устойчивое развитие — выше безграничного наращивания материальных благ, проявление творческих игровых начал — выше постоянных забот и хлопот, универсальные права человека и права природы — выше прав собственности, а глобальное сотрудничество — выше, чем употребление власти одной из сторон».

Рифкин считает совершенно очевидным, что теперь европейцы перехватили лидерство и прокладывают путь в новые времена. Тому есть много причин, пишет он, но одно объяснение бросается в глаза: «Сама высокочтимая Американская Мечта, наш Идеал, бывший когда-то предметом зависти всего мира, сегодня ведет Америку в тупик. Ведь наша мечта заключается в том, чтобы каждый имел неограниченные возможности самостоятельно добиваться своего счастья, что, по-американски вообще, равнозначно обретению богатства». И далее Рифкин продолжает: «Американская Мечта чересчур сконцентрирована на материальном успехе отдельной личности и слишком пренебрегает общечеловеческим благом, чтобы иметь вес в современном мире, с его нарастающими рисками, с его многообразием и взаимной зависимостью. Это старая мечта, проникнутая духом первых поселенцев, и она давно уже не актуальна. А пока обращенная в прошлое Американская Мечта угасает, у нас на глазах зарождается новая Европейская Мечта».

Ну что ж, вероятно, у любого из жителей Европы найдется достаточно доводов, чтобы опровергнуть мнение о том, будто мы хотя бы приблизительно соответствуем этим идеалам. Тем не менее Рифкин отметил и нечто реальное, что способно привести к еще большему расхождению во взглядах между американцами и европейцами и увеличить дистанцию в европейско-американских отношениях. Вряд ли это можно назвать «антиамериканизмом». Напротив, само понятие «антиамериканизм» вводит в заблуждение, отвлекая от действительно важных вещей. В США не идет никаких достойных упоминания дискуссий о необходимости реформ, за исключением газеты «Нью-Йорк таймс», где во многих статьях все-таки выражается неудовольствие существующим положением дел. В связи с нарастающей конкуренцией на мировом энергетическом рынке, пора бы, как минимум, обсудить хоть один вопрос: каким образом США могут уменьшить свою зависимость от нефти?

Во всем, что связано с энергией и ее потреблением, США не являются образцом для подражания. «Пожиратели бензина» на улицах и «пожиратели электричества» в домашнем хозяйстве, недостаточно развитая сеть железных дорог, устаревшая инфраструктура с допотопной сетью междугороднего сообщения — все это вместе производит неблагоприятное впечатление.

Разница между США и Европой в восприятии и оценке мировых проблем — таких как потребление энергии, изменение климата, демографический взрыв и обусловленные им проблемы миграции — становится все заметнее. Существенно расходятся и наши взгляды на то, какие меры наиболее эффективны в борьбе с терроризмом. Неоконсерваторы — консультанты правительства Буша — не изменили своих убеждений, даже если за прошедшее время их тон по отношению к союзникам и стал более умеренным. А сейчас как никогда нужен интенсивный трансатлантический диалог о сути наших разногласий. Разработка концепции мировой внутренней политики, которая была бы способна сбалансировать разные силы на нашей планете, обещает успех только при взаимодействии с США. Но, к сожалению, в настоящее время Америка связана по рукам и ногам войной в Ираке. А между прочим, при таком положении дел и в Европе скудеют политические дискуссии об ответственности ЕС за происходящее в мире.