Герхард Шредер - Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]

Окидывая мысленным взором кабинет министров, я, конечно, не могу не остановиться на Хайдемари Вичорек-Цойль. Она прекрасно работает на посту министра экономического сотрудничества и развития. В теперешней большой коалиции она — ветеран: с 1998 года она руководит своим ведомством, пользуясь полным признанием среди специалистов и являясь одним из самых уважаемых министров развития на международном уровне. Высоко ценят ее работу и в неправительственных организациях. Внутри кабинета министров она всегда была безупречно дисциплинированной, и в отношении ее личной лояльности у меня никогда не было повода для недовольства. Хайдемари была и остается политически мыслящим человеком — и непреклонным, если речь идет о деле, которое она считает особенно важным. При этом ей чужды разного рода абстракции: политику она воспринимает как последовательность конкретных задач, которые надо правильно решить и исполнить, а рассуждения «на тему и по поводу» она отметает. Если же решение принято, даже вопреки ее мнению, Хайдемари с абсолютной лояльностью будет участвовать в его исполнении. Шляпу прочь перед этой женщиной!

Дело, с большим энтузиазмом начатое в нашем первом кабинете министров Кристиной Бергман [56] Кристина Бергман занимала пост федерального министра по делам семьи, престарелых, женщин и молодежи. , успешно продолжила Рената Шмидт. Ей удалось втолковать представителям экономических кругов, что семейная политика на предприятиях — вовсе не «бабские нежности», как она выражалась. Со всей самокритичностью должен признать, что и мне тоже понадобилось время, чтобы правильно оценить общественно-политическое значение семейной политики. За последние десятилетия Германия из страны, изобилующей детьми, превратилась в республику, где детей слишком мало. Не спорю: решение обзаводиться детьми или нет — дело глубоко личное и семейное. Но в масштабах страны, если в течение сорока лет будет рождаться слишком мало детей, то это самым существенным образом повлияет на наше общее будущее. Именно поэтому, несмотря на истощение финансов, мы значительно увеличили материальную помощь семьям, имеющим детей. По величине денежных пособий Германия теперь намного обгоняет другие европейские страны. Однако этот шаг практически никак не отразился на рождаемости. И постепенно — главным образом в беседах с Ренатой Шмидт — я понял, что родителям нужно помогать не только деньгами. Требовалось улучшить всю инфраструктуру детских учреждений, чтобы матери и, конечно, отцы могли сочетать свою семейную жизнь с работой по профессии — ведь у нас никогда еще не было поколения столь высокообразованных и квалифицированных женщин. Я считаю подобную ситуацию несправедливой: женщине наносится глубокая личная обида, если она, вопреки своему желанию, не может работать из-за того, что у нас нет приемлемой системы детских учреждений. С другой стороны, это прямое расточительство экономических ресурсов. Наши предприятия уже через несколько лет столкнутся с проблемой нехватки руководящих и высококвалифицированных кадров, а эти образованные женщины, сидящие дома с детьми, и являются теми самыми кадрами. И они непременно будут востребованы.

Чтобы улучшить ситуацию, мы запустили программу по созданию школ продленного дня, выделив на это 4 миллиарда евро. Кроме того, благодаря реформам «Хартц IV» в муниципалитетах освободились средства, которые они смогли направить на развитие структур по уходу за маленькими детьми в возрасте до трех лет. Но этих мер, разумеется, недостаточно, поскольку семейная политика — это задача всего общества. Заслугой Ренаты Шмидт стало то, что она смогла достучаться не только до тех, кто занят в экономике, но и до благотворительных организаций, профсоюзов, церквей — и повсюду к этой проблеме пробудился общественный интерес. В рамках программы Ренаты Шмидт «Альянс — за семью» было создано свыше 140 местных объединений, считающих своим делом способствовать улучшению ситуации, предоставляя возможности для ухода и присмотра за детьми.

Я многому научился у Ренаты Шмидт и считаю, что сотрудничество с ней было благотворным. Рената — ее обаяние, приятная манера общения и человеческая теплота, которую она излучала даже с экрана телевизора, была настоящей находкой для политической деятельности.

Уллу Шмидт мне пришлось уговаривать, чтобы она согласилась взять на себя сферу здравоохранения. Зато она с невероятной энергией ввязалась в труднейшую борьбу против мощных структур в индустрии здоровья и до сих пор не сложила оружия. Какую бы критику ни выдвигали в связи с отдельными предложениями ее министерства по реформированию сферы здравоохранения, никто не может отрицать: Улла Шмидт смело и решительно начала наступление на угнездившуюся в нашем здравоохранении систему по уничтожению денег. Этот механизм, обильно смазываемый со всех сторон, она старается отладить таким образом, чтобы приспособить его к нашим финансовым возможностям, не допуская разделения медицины на высший и низший классы. Человек, не желающий капитулировать перед сложностью всего комплекса таких проблем, должен обладать выдержкой и уверенностью в себе. И умением держать удар — ведь Улла постоянно должна быть готова к тому, что те или иные «группы по интересам» могут ее освистать. Она прекрасно знает, что следует изменить. Система должна стать более прозрачной, ее необходимо переориентировать на рыночные отношения, а всех ее участников замотивировать так, чтобы они оказывали содействие нововведениям. Что помогает Улле Шмидт, так это, наверно, врожденный, неистощимый «рейнский» оптимизм — она остается оптимисткой даже тогда, когда другие давно бы уже отступились.

Чтобы отдать должное всем, кто работал в правительстве на первых или на вторых ролях, на посту министра или заместителя министра, мне пришлось бы перечислить длинный ряд имен. Например, выросшая в ГДР Кристина Бергман, министр по делам семьи в моем первом кабинете, остроумная, исполненная сердечности и доброжелательности, просто находка — в деловом и человеческом отношении. Или Эдельгард Бульман [57] Эдельгард Бульман занимала пост федерального министра образования и научных исследований. , которую часто недооценивали — но, тем не менее, она проделала огромную работу в сфере фундаментальной науки и научных исследований. Под ее эгидой были расставлены путевые вехи модернизации исследовательского сектора. Или Манфред Штольпе. На посту министра транспорта он запустил развитие инфраструктуры в новых землях. Поистине перед ним стояла нелегкая задача: достаточно вспомнить, как вводилась плата за проезд тяжелых грузовиков по автобанам. Да, он был трудолюбив, терпелив и вынослив, закален всеми ветрами, которые не могли его свалить. Манфред Штольпе всегда стремился к уравновешенности и гармонии, своими шутливыми или отвлекающими репликами он частенько предотвращал закипание страстей в жарких спорах за столом кабинета министров. И конечно, Бригитта Цюприс, которая пришла к нам со стороны: она сменила работу в Федеральном конституционном суде на госканцелярию в Ганновере. Юрист высокого уровня, очень цельная натура, она умела добиваться своего. Бригитта была, пожалуй, слишком сдержанной в публичных выступлениях, но всегда точной и актуальной, и всегда — в курсе дела.