Юрий Бондарев - Мгновения

Правая колонна перешла в решительное наступление. Готовился к сражению и кавалерийский полк. Когда артиллерия открыла огонь и вся степь огласилась мощным громом, кавалеристы лавиной вылетели из-за дувалов. Засверкали сабли, и эмирские солдаты, не ожидавшие столь решительного напора, в панике бросились к стенам крепости Старый Каган. А те, что оказались отрезанными, бросили оружие.

Алим-хан бежал из Бухары, не дожидаясь конца сражения. Он взял с собою тысячу верных ему всадников, захватил огромное количество золота в монетах и слитках, безводными степями тайком подался за границу.

С рассветом следующего дня 30 августа мы продолжали наступление. В полдень левая колонна, выбив противника из кишлаков, тоже подошла к крепости. Однако взять ее нам не удалось.

На третий день была произведена перегруппировка войск с целью подготовки главного удара правой колонны в направлении Каршинских ворот. Эта задача была возложена на меня. — Клементьев указал на себя пальцем. — Началась подготовка.

В 5 часов 30 минут была взорвана крепостная стена. Мощный взрыв сотряс все крепостные постройки, превратил часть из них в груды развалин. В крепости началась паника. После взрыва ударила артиллерия. Войска начали штурм крепости Бухары. Настроение у бойцов было отличное, несмотря на большую затрату физических сил в предшествующих боях, на страшную жару, отсутствие воды. Во всех частях чувствовался порыв, боевое стремление к скорейшему разгрому армии эмира и освобождению бухарского народа.

Но вскоре, встретив сильное огневое сопротивление врага, наши бойцы все же дрогнули. В одиночку и группами они начали откатываться назад. Свертывалась и батарея, видимо, считая положение безнадежным. Командир полка Козлов вскочил с пистолетом в руке:

— Стой! Дальше ни шагу!

В это время раздался артиллерийский залп. Черная туча поднялась над глинобитной стеной, где сосредоточилась ударная группа врага. Едва смолкли орудия, я подал команду:

— Вперед! За мной!

Командиры и красноармейцы врывались в крепость сквозь бреши в стене. Бой вылился в жестокие стычки за отдельные здания. Эмирские солдаты для обороны использовали все мечети и высокие жилые дома с хорошим обзором и усиленно обстреливали наступающих. Наши бойцы проявляли отвагу и героизм. Еще перед воротами противник подбил наш броневик. Его водитель Василий Богданов, заметив меня, обратился:

— Товарищ командир, разрешите мне взять винтовку?

— Куда же ты один с винтовкой-то? — спросил я красноармейца.

— А я не один, я в цепь.

— Ну хорошо, беги.

Я видел, как он схватил с земли винтовку, выпавшую из рук убитого красноармейца, и с криком «За Советскую власть, ура!» бросился в атаку, увлек за собой бойцов.

Приходилось сражаться в тесноте узеньких улиц, заваленных обломками стен, и на открытых, очень опасных, насквозь простреливаемых площадках, преследовать противника на крышах и чердаках. Но, пожалуй, самые трудные бои шли в центре, где был расположен гарем. Он представлял собой небольшую крепость, обнесенную глинобитной стеной, сообщался с подвалами других зданий.

Отряды, сражавшиеся в узких переулках, выработали определенную тактику. Впереди, как правило, шли пулеметчики и длинными очередями обстреливали окна, чердаки зданий, где засел враг, затем стрелки забрасывали помещения гранатами и после этого бросались на штурм. Иногда перед атакующим как будто из-под земли вырастал противник. Схватки были короткими. В узких петляющих проходах беспорядочно нагроможденных построек гремели выстрелы, рвались гранаты, раздавались хриплые крики умирающих и стоны раненых.

Весь день 1 сентября прошел в ожесточенных схватках за овладение крепостью. Бойцы переутомились. От наступления отказались, на ночь закрепились на занятых позициях.

Противник снова отвел воду из головных арыков. В городе начались пожары. Пылали склады хлопка, подожженные муллами и купцами. Нужно было срочно разыскать центральную магистраль головных арыков. Местные жители этой магистрали не знали. Посланная разведка ничего не нашла. Оставалось одно: разыскать техников или инженеров, заведующих водоснабжением в Бухаре. В конце концов главный чиновник водного управления был найден и взят под стражу. Он рассказал о том, где находится центральная магистраль головных арыков. Вскоре вода была пущена, но огонь продолжал бушевать по всему городу. В помощь бойцам с железнодорожной станции прибыли пожарные команды, в тушении огня приняло активное участие и население Бухары.

Сплошной дым ел глаза, перехватывал дыхание, от жары трескались губы. Для тех, кто сражался в кварталах, охваченных пламенем, огонь стал страшнее снарядов и пулеметных очередей. Бойцы несли большие потери, но не дрогнули, не отступили. Крепко держали то, что захватили, и даже потеснили противника с нескольких улиц и переулков. К концу дня бой достиг своего наивысшего предела.

Противник начал с боями отступать по направлению Сатара — Махаса (дворец эмира), прикрывая свой отход артиллерийским и пулеметным огнем. Долго шел бой за огромное каменное здание.

Навстречу наступающим частям Красной Армии стало подходить население. Тысячи мужчин, женщин, подростков, стариков с красными лентами на груди, на рукавах и на головных уборах, во главе с выборными руководителями, с красным флагом на древке двигались к нам по улицам города.

В 10 часов 2 сентября 10-й стрелковый полк занял последний оплот эмира — его дворец. На высоких стенах укрепленной твердыни был водружен Красный флаг. Во дворце был взят в плен председатель Совета Министров Бухары Кушбаш, визирь Ушман-Бек, являвшийся заместителем эмира бухарского.

На митинге с трибуны собравшемуся народу было объявлено: «…Эмир и его правительство низложены. Отныне власть эмира в Бухаре не существует. Бухарский народ свободен и будет управляться избранным Бухарским революционным комитетом».

Итак, Бухара — оплот контрреволюции в Средней Азии — была взята. Наши части перешли к преследованию врага в направлении Сатара — Махаса.

Остатки эмиро-бухарской армии отступали, в панике бросая на пути снаряжение и вооружение. Нами была захвачена в городе и в окрестностях Старой Бухары вся материальная часть артиллерии со складами оружия, пять слонов, присланных эмиру накануне бухарской революции из Афганистана с вооружениями и огнеприпасами.

Командиру 4-го отдельного кавалерийского полка Лопатину с двумя батареями было приказано перекрыть пути отхода группы Алим-хана на Ганд-Дуван, пленить ее. Не случайно поставлена была столь дерзкая задача Лопатину. Мы знали его как смелого и отважного командира. Молодой и крепкий собой, с острым глазом, он не раз вступал в неравные схватки, скрещивал клинки с врагом и своей ловкостью, силой умело разил его. Лихо повторив приказ, Лопатин легко взлетел на коня, крикнул: «За мной!» — и пустился в степь.