Коллектив авторов Военная история - Гвардии «Катюша»

8 сентября 1941 года фашистам все же удалось захватить Мгу и Шлиссельбург. Ленинград оказался в кольце.

Ленинградские заводы, наладив бесперебойный выпуск ракет, начали выпускать боевые установки на машинах ЗИС-6. На базе батареи, которой командовал П. Н. Дегтярев, был сформирован дивизион. Отдел кадров фронта прислал заместителя по политической части капитана В. П. Полякова, командирами батарей лейтенантов С. О. Растроста и А. С. Апухтина. Это были хорошо подготовленные командиры, выпускники 3-го Ленинградского артиллерийского училища. Наши боевые возможности возросли. Дивизион, поступивший в подчинение начальника артиллерии 42-й армии полковника М. С. Михалкина, в немалой степени способствовал срыву фашистских атак с Урицкого направления.

С 12 по 19 сентября 1941 года на этом участке складывалась очень напряженная обстановка. Фашисты рвались к Ленинграду. Выдавались дни, когда из наших боевых установок мы делали до 5 залпов.

Наблюдательный пункт был оборудован нами на чердаке больницы Фореля: оттуда хорошо просматривались все подступы к переднему краю. Как только фашистские войска переходили в наступление, по приказу М. С. Михалкина дивизион открывал огонь, и атака гитлеровцев захлебывалась.

Огневые позиции находились в Автове. Оттуда были пристреляны участки на расстоянии 7 км и выбран наилучший эллипс рассеивания, при котором можно было одним залпом дивизиона накрыть 6–7 га площади. Дивизион из двух батарей выпускал за 7–8 секунд 128 снарядов, а если учесть, что при разрыве 132-миллиметрового реактивного снаряда радиус поражения составлял 50 м, то можно представить, какой огненный смерч бушевал в расположении врага.

Наступление фашистских войск с Урицкого направления было остановлено, тогда гитлеровцы решили прорваться к Ленинграду через Колпино.

В середине сентября 1941 года Дегтярева вызвали в Смольный и приказали срочно быть в Колпине: «Бугайчуку там тяжело».

Вместе с офицером разведки лейтенантом Сутуло он поехал в Колпино, нашел на КП командира 125-й стрелковой дивизии генерала Бугайчука, которому уже сообщили о машинах PC. «Положение сложное, — сказал генерал. — Немцы могут прорвать оборону». Было уточнено расположение наших войск, срочно послан офицер разведки с приказом дивизиону занять огневую позицию, подготовлены данные для стрельбы по указанному генералом участку. Началась новая фашистская атака, ее встретили залпом PC. Когда дым рассеялся, генерал П. П. Бугайчук долго смотрел в бинокль на результаты нашей работы и затем сказал: «С такой первоклассной техникой нас никто не победит».

Не раз приходилось участвовать двум нашим батареям в отражении попыток фашистов сбросить в Неву наш десант с так называемого Невского «пятачка», на ее левом берегу, где оборонялись части 115-й стрелковой дивизии и 4-й бригады морской пехоты. Действовал дивизион и на Карельском перешейке, где держала оборону 23-я армия. В боях на Ленинградском фронте закалялся и мужал личный состав батарей. Командиры и бойцы хорошо понимали громадную ответственность, которая была возложена на нас командованием, доверившим нам столь грозное оружие. Один только залп наших батарей мог изменить все соотношение сил на поле боя. И мы старались постоянно держать в готовности боевые установки, соблюдать строжайшую секретность и бдительность. За все время боев не было потеряно ни одной боевой машины, несмотря на бомбардировки и массированные артналеты. Водители машин научились мастерски водить технику по дорогам войны.

Как-то раз, когда боевая установка, которую вел шофер Беляев, двигалась в район боевых действий, в воздухе появились «мессершмитты». Они сделали круг и атаковали машину. Однако Беляев вовремя затормозил, и бомбы легли впереди. Шофер открыл дверцу и, стоя на подножке, нажимая ногой на акселератор, вел машину дальше. С завидным хладнокровием он управлял машиной, то резко тормозя, то давая полный газ, и фашисты не могли поймать в прицелы автомашину. «Мессерам» пришлось уйти ни с чем, умелый водитель выиграл поединок.

Ленинградские заводы наращивали выпуск боевых установок БМ-13 и реактивных снарядов. Вскоре встал вопрос о формировании новых частей реактивной артиллерии. Дивизион вошел в состав сформированного гвардейского полка. Командиром его был назначен майор И. А. Потифоров, комиссаром — В. П. Шалев, а начальником штаба — майор Н. Д. Силин.

В один из суровых ноябрьских дней 1941 года меня вызвал к себе начальник Ленинградского испытательного артиллерийского полигона И. Н. Оглоблин.

По дороге я пытался угадать, о чем же теперь, в третий раз за этот день, будет разговор. Как будто уже все доложено: результаты ночной поездки на предприятия города, изготовляющие артиллерийские снаряды и мины; состояние дел с изготовлением стальных сварных артиллерийских гильз на заводе «Электрик» и фибровых гильз на бумажной фабрике имени Володарского; ход контрольных испытаний 132-миллиметровых реактивных снарядов, собранных на заводе имени М. И. Калинина; подготовка к испытаниям пусковых установок БМ-13, изготовленных заводом имени Карла Маркса…

Иван Николаевич сказал:

— Через час поедем в Смольный к Михаилу Васильевичу, он хочет послушать вас, в основном по гильзам… — Я готов доложить.

— Вот и хорошо, через час выходите и садитесь в машину.

Секретарь Ленинградского городского комитета партии по военной промышленности М. В. Басов, часто бывавший на полигоне при испытаниях новых образцов вооружения, встретил нас в своем кабинете в Смольном, пожал руки и попросил немного обождать, пока он не закончит беседу с группой товарищей, сидевших за большим столом.

Обстановка в большом квадратном кабинете была более чем скромная: кроме двух столов и стульев тут были диван, небольшой столик для телефонов, макет 82-миллиметрового миномета, еще два-три макета других образцов оружия.

Переводя взгляд с одного макета на другой, я стал мысленно в который уже раз сопоставлять эти образцы оружия с пусковыми установками и реактивными снарядами М-13, которыми занимался последнее время. Как жаль, что мы не имели их в достаточном количестве к началу войны! А ведь основные испытания опытных образцов были проведены еще в 1939 году здесь же, в Ленинграде.

Помню, как в августе 1939 года майор Е. М. Дроздецкий и я, только недавно окончивший Артиллерийскую академию имени Ф. Э. Дзержинского, были вызваны к начальнику отдела полигона майору Н. П. Полякову.

— Предстоит важная и срочная работа, — неторопливо и, как всегда, сухо и сугубо официально начал Поляков, обращаясь к нам и к военинженеру II ранга П. А. Кучменко, нашему начальнику отделения, вошедшему в кабинет раньше. В таком же официальном тоне он продолжал: — Более подробно вас проинформирует начальник отделения, а я поставлю основные задачи и требования. Главное — это качество и сроки испытаний, объективность во всем. Техника вам дается новая, необычная, поэтому внимательно изучите документацию и сами образцы после их поступления…