Коллектив авторов Военная история - Гвардии «Катюша»

После окончания стрельбы я выразил благодарность И. А. Потифорову и расчетам установок, после чего машины быстро снялись с огневой позиции. Мы же вдвоем с Иваном Алексеевичем, получив по пути на командном пункте сведения об удачном поражении цели, уехали на Пороховые, где по Рябовскому шоссе, в доме № 20, Иван Алексеевич квартировал.

После чая с очень черствыми ржаными сухарями я простился с Иваном Алексеевичем, извинявшимся за столь скромное угощение.

Уезжал я с чувством огромного удовлетворения тем, что принимал участие в испытаниях пусковых установок и снарядов М-13, ставших грозой для фашистов.

Война захватила меня в Ленинграде. Как раз 22 июня 1941 года я вернулся из командировки с Кольского полуострова.

В штабе округа мне официально подтвердили, что началась война. Как кадрового военного, меня назначили в оперативный отдел штаба Ленинградского фронта. Поскольку я окончил артиллерийское училище, то в начале войны мне пришлось выполнять задания командующего артиллерией фронта.

В конце июля 1941 года в распоряжение нашего фронта поступила батарея реактивных минометов М-13 — невиданное по тем временам оружие. Командиром батареи был лейтенант П. Н. Дегтярев. А в октябре 1941 года мне было приказано сформировать полк реактивных минометов М-13 и стать его командиром. Это был первый реактивный полк на Ленинградском фронте. Он долгое время даже не имел номера — просто назывался полком PC М-13. Позднее ему дали номер, и он стал именоваться 38-м гвардейским минометным полком М-13. В него вошла и батарея Дегтярева (он стал к этому времени командиром дивизиона).

Итак, я командир первого и пока, в ноябре 1941 года, единственного в Ленинграде полка реактивной артиллерии. Формировать новую часть и командовать ею всегда трудно. Тем более что реактивная артиллерия была новинкой, о которой никто не слышал ни в училищах, ни на учениях. Но главная трудность была в другом — Ленинградский фронт переживал тяжелое и опасное время. Немцы пытались прорваться в город, который оказался в блокаде. Наступил голод.

Мы начали обучать личный состав ведению огня из реактивных минометов. Это в основном были граждане, призванные из запаса, то есть люди, не имеющие представления не только о «катюшах», но и вообще об артиллерии (исключение составляла первая батарея, которой ранее командовал П. Н. Дегтярев).

И все-таки главной трудностью в то время был голод. Солдатам выдавалось триста граммов хлеба. Одно только название, что хлеб, — сырой и липкий, с него на морозе текла вода. Как сейчас вижу картину: берет старшина трехсотграммовую солдатскую «пайку», режет на три части — на завтрак, обед и ужин. Раздаст по кусочку, а остальное — в железный ящик, под замок.

У большинства офицеров семьи находились в Ленинграде, поэтому они часть и без того скудного пайка отдавали детям. Мы старались эвакуировать их семьи на Большую землю, чтобы офицеры лучше питались и были полноценными воинами.

Дело не только в том, что голод сам по себе мучителен и подрывает здоровье. Известно, что война — это прежде всего тяжелая физическая работа. Солдатам и офицерам необходимо быть сильными: ведь после суточных трехсот граммов не очень качественного хлеба приходилось вести бой, заряжать установки, а каждый снаряд весил 43 кг, и солдату надо поднять не один такой снаряд.

Помню, с какой радостью ждали мы баржу с Большой земли к 7 ноября 1941 года, на которой везли продовольствие. Но баржа была потоплена немцами.

В Токсове стояла запасная часть, из которой мы получали резерв. Однажды я направил туда комиссию отобрать солдат для нашего полка. Комиссия работала три дня, но так никого и не отобрала — некого было отбирать, потому что там нормы питания оказались еще меньше наших, полевых.

Большие трудности мы испытывали с бензином и снарядами, экономили, как только могли.

Но мы не сидели сложа руки. Хорошо понимая, что питание стало одной из основ боеспособности полка, создали специальную команду, которая из-под снега выкапывала неубранную картошку, собирала в болотах клюкву. Пришлось пустить на мясо лошадей. При медпункте мы создали как можно лучшие условия для тех солдат, которые нуждались в дополнительном питании, чтобы они не потеряли последние силы. А когда открылась дорога через Ладожское озеро, положение наше улучшилось: увеличилась норма хлеба, стали поступать посылки от трудящихся с Большой земли.

Полк формировался в помещении бывшего 2-го Ленинградского артиллерийского училища на улице Воинова. Дислокация оказалась неудачной: немцы систематически били по Финляндскому вокзалу, и в случае недолета снаряды падали на нас. Командование решило убрать полк из города. Нас перевели на Пороховые, в лесопарк — это место надежно охранялось и было хорошо укрыто. Но гитлеровцы, видимо, каким-то образом узнали, где мы находимся, и стали часто бомбить этот район. Тогда нас перебросили в деревню Янино, а позже в поселок Колтуши.

Надо сказать, что за нашим полком фашисты охотились специально. Реактивная артиллерия на Ленинградском фронте только еще создавалась. Снаряды в начале войны готовились на дымном порохе. После каждой нашей стрельбы при безветренной погоде над батареей повисал черный дым, который держался довольно долго и становился хорошим ориентиром. Гитлеровцы сразу же бросали авиацию, и она начинала бомбить это место. Но мы уже были далеко: сразу после залпа реактивные минометы уезжали с позиции. А вражеская авиация, бывало, делала по нескольку заходов, расходуя боезапас на облако черного дыма.

Реактивные минометы окружались особой секретностью. Оставить машину врагу значило выдать немцам устройство грозного оружия. Даже на картах и схемах номер полка не указывали, а писали: «Хозяйство Потифорова».

Воевали мы особым образом. Распоряжался нашим полком лично командующий артиллерией фронта. Подразделения не имели ни постоянных позиций, ни определенного участка. Нас в шутку звали «пожарной командой». И это название было метким, потому что нас бросали туда, где создавалась наиболее реальная опасность прорыва фашистов в город. Мы отражали атаки, уничтожали большие скопления противника, ликвидировали огневые средства и поражали резервы в глубине вражеской обороны. Иногда вели огонь дивизионами, иногда батареями, а то применяли и отдельные машины. Полк дрался в Сосновой Поляне, у Невской Дубровки, в районе Красного Бора, у Пушкина.

В январе 1942 года наш полк участвовал в срыве наступления противника в районе Сосновой Поляны. Мы дали два дивизионных залпа. Самолет-корректировщик сообщил, что большинство атаковавших гитлеровцев уничтожено.