Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

Это одно несчастье, но есть еще два; второе несчастье в том, что мы навсегда потеряем доверие народа и потом никаким образом не сможем привлечь его к революции; а третье в том, что тогда Европа не захочет участвовать в рассмотрении суда над несчастными работниками и подумает, что мы еще далеко не способны получить гражданские права, и опять Болгарское дело выйдетнеотесанное, а Болгарам придется страдать до неизвестной степени…» [220] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 571. — Прим. авт. .

Теперь для Левского начались воистину страшные дни: каждая минута стала кошмаром напряжения и душевных мук. Его бремя, бремя руководителя, внезапно возросло так, будто ему на плечи взвалили скалу, от которой трещат ребра и останавливается дыхание. Он был совершенно одинок и должен был решать проблемы огромной важности. Организации угрожало не только предательство, но и паника, страх, парализовавший тех, кто оставался на свободе; даже члены Центрального комитета потеряли головы и требовали от него мер, полностью противоречивших всей концепции организации и равносильных — он это знал — ее самоубийству; при всем этом тень эшафота удлинилась, выросла и охватила его со всех сторон, как гигантский спрут, из щупалец которого вырваться невозможно.

Подобно птице, которая быстрее всего летит против урагана, Левский достиг необозримых высот в минуты тягчайших испытаний. Множество бед, внезапно свалившихся на него, не подавило и не испугало Апостола. Он собрался с силами и встретил их лицом к лицу. Сам он категорически отверг призыв Центрального комитета к немедленному восстанию. Достаточно и того, что Общий разрушил организацию в Орханийском округе, для чего же бросать на ветер остальное? Люди еще не готовы, это признает и сам Каравелов, и призвать их к революции означает устроить еще одну героическую кровавую баню, которая не только не поможет завоевать свободу, а на много лет вперед уничтожит все надежды на освобождение. «Мы надеемся на помощь Сербии!». Сколько раз он уже слышал эти слова! Сколько можно сыпать на людские раны соль разочарования! Когда, наконец, они поймут, что державы Европы, великие и малые, подобно господу богу, помогают лишь тому, кто силен собственной силой! Они помогут Болгарии только тогда, когда увидят, что она сильна и организованна. Пусть сначала сербская армия выступит в поход, а тогда уже можно будет рассчитывать на ее помощь. Несчастье в Арабаконаке — еще не конец света. Это просто шаг назад, задержка, и она окажется временной, если сохранить спокойствие и трезвую голову и не обострять ситуацию.

Однако дисциплинированный революционер не может игнорировать указания Центрального комитета, даже ошибочные, Левский не мог отказаться от их выполнения; и потому настоял на том, чтобы сами комитеты решили, готовы ли они к революции и хотят ли восстания. В ночь 21 ноября комитет Стара-Загоры собрался на заседание, которое вел Левский, и решил, что преждевременное восстание не оправдано и обречено на верный провал. Копия письма Каравелова была послана в Сливен; Сливенский комитет также проголосовал против восстания. В своем письме в Бухарест его члены спрашивали Каравелова, понимает ли он, как мало у них оружия, и заявляли, что нужно не меньше года, чтобы обеспечить восстание оружием, деньгами и командирами. Конечно, если Сербия и Черногория в самом деле выступят на помощь Болгарии, они поднимутся — с топорами, косами и дубинками; но сами военных действий не начнут, ибо не готовы к ним. «Будьте уверены, что и болгарин сумеет умереть на поле боя за свое отечество, но напрасно проливать нашу кровь — неправильно» [221] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 572–573. — Прим. авт. .

Вместе с отцом Матеем Левский едет в Пловдив. Тырновский комитет дал отцу Матею наказ не разрешать Левскому ездить по стране; нужно уговорить его остаться в одном месте, а еще лучше привезти его в Тырново и потом переправить в Румынию, где ему не грозит арест. В Пловдиве Левский посетил Найдена Герова, переодевшись угольщиком и оставив у его дверей лошадь, груженную углем. Возможно, не кто иной, как Геров сообщил Левскому, что за его поимку объявлена награда в 50 000 грошей. Консул России был весьма встревожен и советовал Левскому бежать через Константинополь, но Левский считал, что ему рано покидать Болгарию. Сначала нужно доделать работу, привести в порядок дела, собрать информацию; нужно успокоить людей и вдохнуть в них решимость. Он не мог уехать прежде, чем убедится, что собрал все нужные сведения и что оставляет в Болгарии действующую организацию, а не поддавшийся панике разворошенный муравейник.

Он едет в Пазарджик, чтобы забрать деньги, приготовленные комитетом по его просьбе. Он также посылает специального курьера, чтобы узнать последние новости из Софии. Он еще обдумывает первое предложение Каравелова — освободить арестованных, но в конце концов решает, что этого не следует делать: «Я бы мог их спасти сразу после того, как обо всем узнал, но это помешало бы большому делу, которое уже начато, Кроме того, уже известно, что всех их выпустят, кроме тех, кто грабил почту, И потому я остановил приготовления, потому что так лучше. Даже если они останутся в тюрьме, то ненадолго; когда придет революция, мы их оттуда вызволим невредимыми» [222] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 572–573. — Прим. авт. . А позднее, 18 декабря, он посылает 200 грошей для помощи арестованным.

Левский категорически отказался, чтобы ею вовлекли в отчаянную попытку оборонительной революции в момент, когда народ не имеет оружия и пал духом. Однако он понимал, что откровения Общею разрушили ею собственные планы постепенной и долгосрочной подготовки; вопрос о дате восстания приходилось обдумывать заново. Теперь, когда турки знают о существовании комитетов, будет чрезвычайно трудно держать приготовления в тайне. Власти начнут везде и всюду искать малейшие признаки мятежа; даже мелкие неудачи могут повлечь за собой лавину политических расследований, и еще одна область работы выйдет из-под контроля. Чем дальше откладывать восстание в новых условиях, тем больше угроза того, что турки задушат его в зародыше. Нельзя поднимать народ прежде времени, но подготовку восстания, и особенно покупку оружия, следует всеми силами ускорить. Сейчас больше, чем когда-либо, Левскому нужно было увидеться с членами Центрального комитета. Он понимал, что в Бухаресте не имеют ясного представления о том, каково положение в Болгарии, и что придется выводить их из разного рода заблуждений и выяснять целый ряд недоразумений. Нужно заставить Центральный комитет понять, что революцию не сделаешь по заказу, в последнюю минуту, и в то же время комитет должен разработать план восстания на ближайший реальный срок.