Мерсия Макдермотт - Апостол свободы

Сделав этот вывод, Левский пишет в окружные центры, вселяет в людей бодрость, предупреждает, что с восстанием придется поторопиться и в то же время заверяет, что не допустит никакой спешки. В Голям Извор, центр пострадавшего Орханийского округа, он сообщает: «то же скажите другим частным комитетам и поощряйте их в предприятии; нужно идти вперед, не теряя отваги, и собирать деньги на оружие и пр., потому что свадьба близка. Я уж еду на место, чтобы назначить день». Он побуждает их брать деньги на оружие взаймы, если не будет иного способа, и заключает свое письмо с необычной для него теплотой: «посылаю вам Братский привет и целую всех отважных товарищей» [223] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 189–191. — Прим. авт. . 12 декабря он снова пишет им, призывая собрать или занять денег на оружие в ближайшие два месяца, и начинает свое письмо следующими словами:

«Вперед, и не бойтесь. Пусть очи Болгарского Юнака уже не боятся мучений от злосчастного турка. День скоро будет назначен, и мы покажем угнетателю, что Болгарин уже не будет больше рабом, но свободным человеком, и кто из них не станет признавать наших законов и жить вместе с нами по одним и тем же гражданским правилам, вмиг обратится в прах и пепел вместе со всем, что имеет» [224] См.: Д. Т. Страшимиров, цит. соч., стр. 192. — Прим. авт. .

Пазарджикскому комитету он уверенно писал: «Никакие угрозы и придирки не могут остановить работу», и напоминал окружному центру, что тот должен подбадривать местные комитеты и ускорять работу:

«Я уже еду на встречу с другими членами Ц. комитета и позабочусь о том, чтобы работа была сделана лучшим образом и безопасно, и мои слова перед другими членами будут в соответствии с волей народа в Болгарии, который у меня перед глазами во всем, и для успеха нашей революции. Следовательно, надобно, чтобы вы мне доверяли, что я скажу тоже, что вижу в Народе, и постараюсь сделать дело наилучшим путем, потому что во многом наши умные головы мне не нравятся» [225] Там же, стр. 195–197. — Прим. авт. .

1 декабря Левский выезжает из Пазарджика в сопровождении Николы Руженкова. Конечная его цель — Бухарест. Но даже теперь он выбирает не самый короткий и надежный маршрут, а едет через город, пребывание в котором сулит ему максимальную опасность: он едет через Ловеч. Он намерен взять архивы комитета и денежные средства, которые повезет в Румынию, а также хочет на месте проверить крайне тревожные слухи о состоянии дел в его бывшей революционной столице после ареста Марина Поплуканова и Димитра Пышкова. О том, насколько рискованной была эта поездка, говорит тот факт, что сопровождать Левского вызвался Никола Руженков, который был болен туберкулезом и, зная, что ему недолго осталось жить, считал, что лучше погибнуть на виселице, чем ждать смерти в постели [226] См.: 3. Стоянов, цит. соч., стр. 105. — Прим. авт. .

Они благополучно прибыли в Карлово, где Левский тайком посетил нескольких членов комитета. Побывал он под покровом ночи и в доме Райно Поповича. Наверное, немало воспоминаний, грустных и дорогих, нахлынуло на него, когда он вошел в хорошо знакомый двор. Здесь он, еще мальчишка, ждал уроков пения, стесняясь постучаться, стесняясь позвать учителя. Райно давно уже умер, и в доме жила его дочь Елизавета с мужем, доктором Киро Поповым, и деверем Костадином, впоследствии митрополитом Врацы. Костадин рассказал Левскому о положении в Карлово и посоветовал не заглядывать в Ловеч, а ехать через Константинополь. Но Левский был непреклонен. Ему нужно в Ловеч, и ничто не заставит его изменить свое решение.

Елизавета, которая не видела Левского много лет, пристально наблюдала за ним во время разговора и позднее записала свои впечатления:

«Васил Левский выглядел серьезным и почтенным человеком. Взгляд его, повелительный, но добрый, был искренним и доброжелательным. Его жесты были неспешны и уверенны. Он говорил мягко, просто, но разумно и интеллигентно. Все его существо внушало доверие, и потому он мог завоевывать сердца людей, так что они готовы были пойти в огонь за него» [227] См.: Каракостов, цит. соч., стр. 90. — Прим. авт.

Друзья умоляли его переночевать в Карлово, но он считал, что это небезопасно. Около полуночи он ушел из дома Райно и в сопровождении двоюродного брата Васила Караиванова отправился в Сопот, где переночевал в монастыре св. Спаса, стоявшем на отшибе. Здесь тоже многое напоминало о прошлом. Здесь, почти четырнадцать лет назад, он дал обет отказаться от всего мирского. По сравнению с жизнью, которую он выбрал для себя, размеренное и спокойное существование его бывших братьев во Христе казалось сибаритством, но он ни о чем не жалел. Вся долина была полна воспоминаний. Достаточно было посмотреть вокруг, и вся жизнь вставала перед ним: детство, бродяжничество с хаджи Василием, тот день, когда он узнал о зове Раковского, побег в Белград, разрыв с церковью, дни учительства, чета Хитова, первый побег от турок, тот славный июньский день, когда был организован Карловский комитет, приезд Общего…

С чувством невыразимой скорби он покинул Фракию и по горной тропе поехал в Троян, в Северную Болгарию. Ничто не могло отклонить его от выполнения долга перед организацией, но он как будто знал, что из Ловеча уже не вернется. Друзья никогда не видели его таким печальным, и когда он прощался с ними, в глазах его стояли слезы. Уже вскочив на коня, он сказал: «До сих пор мы жили в раю, а теперь отправимся в ад» [228] См.: 3. Стоянов, цит. соч., стр. 106. — Прим. авт. .

Дороги в горах уже были покрыты снегом. Левский и Рыженков догнали возчиков, возвращавшихся в Троян из Пловдива, и вместе с ними подъехали к контрольному пункту, поставленному полицией по эту сторону перевала. Левский, одетый в ношенную турецкую одежду, весело поздоровался с запти, выглянувшим из двери поста. Решив, что путники не вызывают подозрений, запти не стал выходить на мороз и лично их проверять. Путники перевалили хребет и подъехали к контрольному посту на северной стороне Балкан, где бушевала метель. Они дерзко вошли в здание поста, чтобы обогреться у огня и воспользоваться гостеприимством запти, предложившего им по чашке горячего кофе.

В это время из Трояна подъехал другой запти на смену первому. Заговорили о том, что слышно в городе, какие там новости. Оказалось, что троянский мюдир отдал приказ всем постам искать Левского; слышно, что несколько дней назад его видели в долине Струмы. Заптии мечтали о награде, которая им достанется, если они сумеют его поймать, и один из них сказал, что если бы он получил награду, то взял бы себе еще двух жен. Потом он повернулся к Рыженкову и потребовал у него паспорт. Онбаши (капрал) накричал на него: «Разве ты не видишь, что этот человек — торговец? Будь он плохим человеком, разве он зашел к тебе? Дурак же ты!».