Мишель Обама - Becoming. Моя история

Я ничего не запомнила о фильме: ни названия, ни даже жанра. На самом деле мы просто убивали время в темноте. Я все прокручивала в голове тот факт, что президентский срок Барака почти закончился. Впереди нас ждали прощания – десятки и десятки прощаний, все эмоциональные, поскольку персонал, который мы так любили и ценили, покидал Белый дом. Наша цель состояла в том, чтобы сделать то, что Джордж и Лора Буш сделали для нас: как можно более плавно передать полномочия. Команды уже готовили справочники и списки контактов для преемников. Перед отъездом многие сотрудники Восточного крыла оставляли на столах для своих сменщиков рукописные записки с дружескими приветствиями и предложениями помощи.

Мы все еще оставались погружены в повседневные дела, но уже серьезно думали, что нас ждет впереди. Мы с Бараком были рады остаться в Вашингтоне, но планировали построить дом и в Саутсайде Чикаго, где потом разместится Президентский центр Обамы [201]. Мы также планировали создать фонд, миссией которого станет поощрение нового поколения лидеров. У нас было много целей, но самая большая из них – дать молодым людям и их идеям больше пространства и поддержки. При этом я понимала, что нам нужен перерыв, поэтому подыскивала уединенное место, где мы могли бы отдохнуть несколько дней в январе, сразу после присяги нового президента.

Нам просто нужен был новый президент.

Когда фильм закончился и зажегся свет, зазвонил смартфон Барака. Он взглянул на экран, а затем посмотрел еще раз, слегка нахмурив брови.

– Хм, – сказал Барак. – Из Флориды пришли странные результаты.

В его голосе не было тревоги, только крошечное семечко осознания, горячий уголек, внезапно вспыхнувший в траве. Телефон снова зазвонил. Мое сердце забилось быстрее. Я знала, новости поступали от Дэвида Симаса, политического советника Барака, который следил за результатами из Западного крыла и понимал всю алгебру голосования округ за округом. Если случалось что-то катастрофическое, Симас узнавал об этом раньше всех.

Я внимательно следила за лицом мужа, не уверенная, что готова услышать новости. Вид Барака не предвещал ничего хорошего. Мой живот налился свинцом. Тревога превратилась в ужас. Когда Барак и Валери принялись обсуждать первые результаты, я объявила, что иду наверх. Я подошла к лифту, надеясь сделать только одно – выбросить все это из головы и заснуть. Я понимала, что происходит, но оказалась к этому не готова.

Пока я спала, новость подтвердилась: американцы избрали Дональда Трампа преемником Барака на посту следующего президента Соединенных Штатов.

Я хотела не знать об этом так долго, как только могла.

Я проснулась мокрым и унылым утром. Над Вашингтоном нависло серое небо. Мне ничего не оставалось, кроме как назвать погоду похоронной. Время еле ползло. Саша молча ушла в школу, не в силах поверить в произошедшее. Взволнованная Малия позвонила из Боливии. Я сказала обеим девочкам, что люблю их и все будет хорошо. То же самое я твердила и самой себе.

Хиллари Клинтон набрала почти на 3 млн голосов больше, чем ее оппонент, но Трамп захватил Коллегию выборщиков [202]благодаря менее чем 80 000 голосов, распределенных по Пенсильвании, Висконсину и Мичигану. Я не политик, поэтому не собираюсь анализировать результаты. Я не стану рассуждать о том, кто виноват, или говорить, что это несправедливо. Я просто хотела бы, чтобы на выборы пришло чуть больше людей. И я всегда буду задаваться вопросом, что заставило так много женщин отвергнуть исключительно квалифицированного кандидата-женщину и вместо нее выбрать президентом женоненавистника. Но теперь остается только смириться.

Барак не спал бо́льшую часть ночи, отслеживал данные, и, как много раз прежде, ему нужно было выступить вперед как символу устойчивости, чтобы помочь нации справиться с шоком. Я ему не завидовала. Барак бодро провел утреннюю беседу с сотрудниками в Овальном кабинете, а затем около полудня произнес несколько трезвых, но обнадеживающих слов в обращении к народу из Розового сада, призывая – как и всегда – к единству и достоинству. Он просил американцев уважать друг друга, а также институты нашей демократии.

Мы со всем персоналом втиснулись в мой кабинет в Восточном крыле, расселись на диванах и стульях, принесенных из других залов. Моя команда состояла в основном из женщин и представителей меньшинств, в том числе нескольких выходцев из семей иммигрантов. Многие плакали, чувствуя, насколько теперь уязвимы. Они полностью выкладывались на работе, потому что верили в идеи, которые продвигали. Я постаралась донести до них, что они должны гордиться происхождением, что их труд имеет значение и что одни выборы не могут стереть восемь лет перемен.

Не все потеряно. Эту мысль мы обязаны донести до всех остальных. Я действительно в нее верила. Конечно, все не идеально, но такова реальность, таков наш мир. Нам нужно не растерять решимость и держать курс на прогресс.

Теперь мы действительно подошли к концу. Я оказалась между прошлым и будущим, задаваясь вопросом: что останется после нас?

Мы сорок четвертая Первая семья и только одиннадцатая оставшаяся в Белом доме на два полных срока. Мы были и останемся первой черной семьей. Я надеялась, что, если в будущем родители приведут своих детей на экскурсию, как я привела Малию и Сашу в те времена, когда их отец был сенатором, они найдут здесь какое-то напоминание о нас. Я решила, что наше присутствие было важно отметить, зафиксировать на широкой ленте истории этого места.

Не каждый президент заказывал официальный фарфоровый сервиз [203] Официальный фарфоровый сервиз – сервиз, который используется на официальных обедах в Белом доме. Первый официальный фарфоровый сервиз был сделан по заказу Джеймса Монро, пятого президента США. Это произошло после пожара 1814 года и последующей реконструкции Белого дома. – Прим. науч. ред. , например, но мы это сделали. Во время второго срока Барака мы также переоборудовали старую семейную столовую, расположенную рядом с Обеденным залом, освежили ее современным интерьером и впервые открыли для широкой публики. На северной стене комнаты мы повесили потрясающую желто-красно-синюю абстрактную картину Альмы Томас «Воскресение», которая стала первым произведением чернокожей женщины в постоянной коллекции Белого дома.

Однако самая основательная память о нас осталась за пределами стен. Огород существовал уже семь с половиной лет и производил примерно две тысячи фунтов [204] Около 907 кг. – Прим. ред. продовольствия в год. Он пережил сильные снегопады, ливни и разрушительный град. Когда несколько лет назад сильный ветер повалил национальную рождественскую елку высотой в сорок два фута [205], садик уцелел. Прежде чем покинуть Белый дом, я хотела придать ему большую прочность. Мы расширили площадь до 2800 квадратных футов [206], что более чем вдвое превышает первоначальный размер. Добавили выстланные камнем дорожки и деревянные скамейки, а также симпатичную беседку из дерева, оставшегося от поместий президентов Джефферсона, Мэдисона и Монро и дома детства доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. А затем, однажды осенью после полудня, я пересекла Южную лужайку, чтобы официально передать огород следующему поколению.