Николай Коняев - Алексей Кулаковский

Выступление Кулаковского прошло с успехом.

Тут надо вспомнить, что якуты в подавляющем большинстве были тогда неграмотными, и авторское чтение приобретало в этих условиях особое значение.

Кулаковский понимал это.

Он мастерски читал свои стихи. Как вспоминает очевидец, его сильный проникновенный голос оживлял каждое слово, и как бы и забывалось, что это только чтение. В голосе поэта грохотал гром, блистали молнии, стучали крупные капли дождя, свистел ветер…

Страшная картина старости, в которую перешла сияющая счастьем молодость, уродливой тенью металась по стенам клуба…

Успех был очевидным, и вместе с тем сам Кулаковский не мог не заметить, что в образе Манчары его встречали здесь с большим воодушевлением.

Об этом после своего выступления Алексей Елисеевич написал в письме председателю инородческого клуба.

«Желаю, чтобы клуб наш существовал долго, процветал и достигал своего предназначения, — говорится в этом письме. — Предложите Василию Васильевичу (Никифорову-Кюлюмнюру) и другим способным членам вновь потрудиться над составлением чего-нибудь такого из якутского быта, которого можно было бы опять представить вниманию публики… мы рисовали серую, бессодержательную, малоизвестную жизнь якутскую, а публике нравится что-нибудь эффектное, бьющее в глаза, выдающееся из ряда обыкновенной жизненной колеи…».

Пожелание адресовано председателю инородческого клуба, но разве не относит его Алексей Елисеевич и к самому себе? Созданные в ближайшие годы вершинные произведения поэта «Дары реки» и «Сновидения шамана» — лучший ответ на этот вопрос.

Перебравшись в Якутск и сделавшись городским жителем, Кулаковский попытался заняться предпринимательством. Связи, которыми он обзавелся, и уровень образования вполне позволяли рассчитывать на успех и на этом поприще.

Возникали, разумеется, вопросы, связанные с инородческим происхождением Кулаковского [59] Проблемы эти носили не столько дискриминационный характер, сколько были обусловлены особенностями традиционного хозяйственного быта якутов. Подрядчик, заключая контракт, должен был внести под выдаваемую ему ссуду залог в виде недвижимого имущества или поручительство обладающих таким имуществом лиц. Далеко не все якуты, как, впрочем, и русские, могли сделать это. , но проблема эта была вскоре решена.

23 февраля 1907 года Кулаковский получил доверенность от своего зятя инородца III Жохсогонского наслега П. В. Охотина [60] Прокопий Васильевич Охотин был женат на сестре А. Е. Кулаковского Матрене Елисеевне Охотиной-Кулаковской. на заключение в течение трех лет как с частными лицами, так и с казной договоров и сделок. Аналогичная доверенность прилагалась сородцу Прокопию Охотину от якутов III Жохсогонского наслега.

И вот уже через две недели, 12 марта 1907 года, вооруженный документами, Кулаковский участвует в торгах по строительству зданий Якутской гражданской больницы.

Торги Алексей Елисеевич выиграл и 26 мая 1907 года заключил с Якутским областным управлением контракт на подряд по строительству трех деревянных зданий Якутской гражданской больницы: для врача, для хирургических больных и для сифилитиков.

Всё было у новоявленного подрядчика Алексея Елисеевича: и обширные связи в чиновничьем мире Якутска, и образованность, и предпринимательский дух, но сам он записал пословицу — Уу хонор сиригэр уу хонор! — о воде, что задерживается там, где она и раньше задерживалась… И русскую пословицу, гласящую, что деньги идут к деньгам, вспомнил Алексей Елисеевич, когда, заключив контракт, увидел, что оборотных средств для занятий предпринимательством у него недостает.

29 мая 1907 года Кулаковский обратился к якутскому губернатору о выдаче ему если не всего задатка, то хотя бы половины или трети без залога. По закону он имел право получить треть подрядной суммы, но, как мы говорили, для получения суммы из задатков нужно было внести залог на такую же сумму.

28 мая 1907 года к прошению якутскому губернатору выдать задаток 500 рублей за постройку Якутской гражданской больницы Кулаковский приложил ручательную подписку купца Аверенского на 500 рублей и удостоверение о правоспособности последнего.

Однако этот залог не был принят и, вспоминая об успешном опыте, связанном с доставкой чая в Оймякон, 12 апреля 1907 года Кулаковский написал заявление якутскому окружному исправнику по поводу заключения контракта с ним на доставку ольско-колымского груза. Для этого ему пришлось заложить свое имущество — 50 голов скота и лошадей и 1500 возов сена, — которым он поручался за сохранность казенных грузов.

В результате летом 1907 года Кулаковский снова везет картофель в Оймякон и проводит здесь лето, работая писарем в Оймяконо-Борогонском наслеге Баягантайского улуса.

И, как минувшим летом, результат поездки можно было считать вполне успешным в финансовом отношении, но тех денег, которых хватало расплатиться с долгами за калым, оказалось недостаточно, чтобы заткнуть дыры в принятом на себя строительстве больницы, которое в отсутствие Кулаковского, естественно, не продвигалось вперед.

Нет смысла рассказывать, где и как просчитался Алексей Елисеевич с подрядом на строительство больничных зданий, тем более что, увлекшись новым грандиозным проектом — строительством телеграфной линии на Охотск, он поспешил передать незавершенные работы другому подрядчику.

8 апреля 1909 года Кулаковский доверил Н. В. Винокурову достроить больничное здание и получить за него из казны деньги.

Н. В. Винокуров дом для сифилитиков достроил и 11 июня 1909 года получил 130 рублей, но от дальнейшего производства работ комиссия его отстранила. Не очень ясно почему, но в результате 23 августа 1910 года Винокуров подал иск о взыскании с Кулаковского 647 рублей 46 копеек.

Как Винокуров умудрился насчитать столько задолженности на Кулаковском, тоже не понятно, но судя по тому, что Кулаковский всячески уклонялся от участия в судебном споре — «Ответчик инородец А. Е. Кулаковский, долго скрывавшийся на Бодайбинских приисках, ныне возвратился в г. Якутск и вскоре намеревается выехать в Охотск, где опять будет уклоняться от явки в камеру Вашу, для дачи объяснений»… — юридическая правота была на стороне Винокурова.

Впрочем, тогда уже не один только Винокуров пытался стребовать с Кулаковского деньги, которых у того не было…