Леонид Млечин - Коллонтай

Аппарат был еще сравнительно небольшим: отдел информации, учетно-распределительный (кадровый), организационно-инструкторский, школьно-просветительный, отдел по работе в деревне, издательский, управление делами.

Первого октября 1918 года «Правда» опубликовала статью Коллонтай ««Крест материнства» и Советская республика» о том, как облегчить неимущим женщинам тяготы материнства:

«В наших собственных интересах, в интересах крепости коммунистического строя — разбить во всех слоях, во всех классах устои старой, эгоистической, узко-замкнутой буржуазной семьи. Жизнь и та великая ломка былых устоев, которая совершается на наших глазах, очищают путь для строительства новых форм семьи — семьи социалистической, то есть для воспитания детей в детских колониях, детских общежитиях…

Первая сейчас насущная задача — накормить детей и этим помочь матерям. Надо наладить немедленно же широкую, обнимающую всю Москву, а затем и другие города сеть центральных кухонь для детей. Дети ведь уже сейчас все на учете, детские продовольственные карточки налицо. Не трудно разбить районы на мелкие участки, найти подходящее помещение для центральной детской кухни и оборудовать ее при помощи посменного дежурства и контроля матерей данного участка…

Для государства получается сразу экономия: вместо топки двухсот кухонных печей — топка одной центральной печи. Получается экономия и на провизии: из центрального котла легче накормить двести детей, чем из 200 отдельных мисок. А какое громадное, колоссальное сбережение сил и времени самих матерей! Вместо того, чтобы ежедневно простаивать за плитой полдня — дежурство в центральной кухне раз в неделю, раз в десять, даже в пятнадцать дней!»

На VIII съезде Коллонтай внушала товарищам по партии:

— Не забудьте, что революция сейчас глубоко коснулась устоев семьи. Семья разрушается на наших глазах, и от этого страдают более всего дети и женщины… Нам необходимо сейчас идти на помощь уничтожающемуся на наших глазах непроизводительному домашнему хозяйству, заменяя его сетью потребительских коммунистических учреждений. Не бойтесь, будто мы сознательно разрушаем дом и семью, не думайте, что женщина так крепко держится за свои ложки, плошки и горшки. Наоборот, когда мы идем с агитацией на фабрики и заводы и говорим: «Стройте общественные столовые и общественные прачечные» — женщины не дают нам прохода и требуют, чтобы мы немедленно осуществили намеченный план. Если мы разъясняем значение социалистического воспитания, говоря, что такое детские колонии, трудовые коммуны, матери спешат к нам с детьми, несут их нам в таком количестве, что мы не знаем, куда их поместить… Надо идти навстречу этому стремлению работниц и крестьянок к своему полному раскрепощению. Работница должна перестать быть хозяйкой на дому, выполняющей непроизводительный домашний труд, она должна внести свою лепту в общенародное хозяйство…

Идеи коммун, как их себе представляла Коллонтай, не реализовались (пожалуй, к счастью для всех). А общий быт стал тягостной реальностью в виде наскоро сколоченных бараков для рабочих, неустроенных общежитий и огромных коммунальных квартир, где женщины были лишены минимального комфорта, а часто и радостей личной жизни.

Главной заботой Коллонтай было решить проблему трудовых ресурсов. Освободить молодую женщину от воспитания детей — значит «обеспечить трудовой республике непрерывный приток свежих работников в будущем… Трудовая республика подходит к женщине, прежде всего как к трудовой силе, единице живого труда; функцию материнства она рассматривает как весьма важную, но дополнительную задачу, притом задачу не частно-семейную, а социальную».

Вот почему женщина, по ее словам, «должна соблюдать все предписания гигиены в период беременности, помня, что в эти месяцы она перестает принадлежать себе — она на службе у коллектива — она «производит» из собственной плоти и крови новую единицу труда, нового члена трудовой республики…».

Это было характерное для функционеров тоталитарных обществ представление: детей рожают во имя интересов общества. Родила, вскормила материнским молоком — и свободна… Заметим, что сама Александра Михайловна невероятно трогательно относилась к сыну. И вовсе не воспринимала его лишь как «члена трудовой республики».

Но она искренне мечтала освободить женщину от всех тягот: «Стонет работница под семейным ярмом, изнемогает она под тяжестью тройных обязанностей: профессиональной работницы, хозяйки и матери».

В ее представлении до революции «забота о детях и их воспитании являлась бременем, приковывающим женщину к дому, закабаляющим в семье». Что меняет советская власть? «Своей коммунистической политикой в области обеспечения материнства и социального воспитания государство решительно снимает с женщины это бремя, перекладывая его на социальный коллектив, на трудовое государство».

Александра Михайловна доказывала, что задача женщины — родить, а все заботы о ребенке обязано взять на себя государство: «Снять с матерей крест материнства и оставить лишь улыбку радости, что рождает общение женщины с ее ребенком — таков принцип Советской власти в разрешении проблемы материнства».

Коллонтай надеялась облегчить участь женщины, избавив ее от бытовых трудностей. Обещала открывать молочные кухни, ясли, прачечные, медицинские консультации. Законодательно сокращать рабочий день для молодых мам. И обязательно платить пособие беременным…

А что получилось на деле?

Советская власть — в том числе и стараниями Коллонтай — приняла важнейшие декреты: о восьмичасовом рабочем дне, о введении равной оплаты за равный труд для мужчин и женщин, об охране материнства и детства. В первой советской конституции, принятой V съездом Советов в июле 1918 года, утверждался принцип равенства женщин с мужчинами в государственной, хозяйственной, культурной и общественно-политической жизни…

Но равенство оказалось равенством тяжких обязанностей.

Вводился так называемый «трудовой паек», что означало: нетрудящихся не кормить. В городах ввели всеобщую трудовую повинность, в том числе для женщин — с восемнадцати до пятидесяти лет. Начали с Петрограда, где первой же революционной зимой женщин отправили на расчистку улиц и железнодорожных путей от снега. «Бездельниц» угрожали выселить из квартир. Колка дров, топка печек, таскание мешков, попытки раздобыть какую-то еду преждевременно состарили это поколение. Исключая тех, кто пристроился к новой власти.

«Декреты о национализации, социализации, ограничение торговли, а затем почти полное ее прекращение, — вспоминал один бывший царский генерал, — поставили обывателя в такое положение, что даже если у него и были деньги, он должен был или голодать, или идти на советскую службу, где получал пищевой паек. Был установлен принцип, что имеет право на существование только тот, который приносит свой труд на пользу Рабоче-крестьянской республике…»