Леонид Млечин - Коллонтай

Однако улизнуть от жандармов не составляло труда. Хотя бы и с чужими бумагами. «В паспортном деле у нас был большой пробел, — свидетельствовал Заварзин, — на паспорте не требовалась фотография его владельца, что, конечно, весьма облегчало пользование чужими документами».

Александра Коллонтай выбрала Германию, страну, в которой, несмотря на кайзеровский режим, существовало сильное рабочее движение. Поселилась в Грюнвальде, пригороде Берлина, вступила в немецкую социал-демократическую партию, активно участвовала в собраниях столичной парторганизации.

«Сегодня первый вечер моей новой, скитальческой жизни, — писала она из-за границы Щепкиной-Куперник. — Мне хочется именно сегодня написать Вам, моя хорошая, нежная Татьяна Львовна, хоть несколько слов. Вы внесли столько тепла, столько милого внимания в эти последние недели моей кочевой жизни в Петербурге, что как-то невольно ощущаю сегодня, в чужом Берлине, как хорошо мне было в милом уютном Вашем гнездышке на Виленском…»

Коллонтай участвовала в международных конференциях, посвященных женскому движению. Перезнакомилась со всеми известными социал-демократами Европы. Политические симпатии иногда совпадали с личными. Среди ее любовников называют виднейших революционеров того времени. Александра Михайловна посвятила себя движению за равноправие женщин.

Историки пишут о своего рода сексуальной революции, которая происходила в России с конца XIX века. На протяжении веков женщина в обмен на замужество (потому что оно давало ей необходимый в сословном обществе статус) предлагала мужу абсолютную верность и покорность; жена — прежде всего мать и хозяйка. При этом она обязана была хранить супружескую верность. На мужа это правило не распространялось.

Сергей Иванович Франгулов, депутат Четвертой Государственной думы, описывал нравы того времени: «Положение женщины в богатой семье зависело прежде всего от ее характера, но в общем, конечно, женщина была занята семьей, то есть была хозяйкой большого дома, была занята детьми… Большинство знало, что их мужья, разъезжая по разным городам и ярмаркам, пользовались ласками артисток, певичек, посещали кафешантаны и дома терпимости, а также имели связи от случая к случаю, а то и постоянную содержанку.

Тетка моей жены рассказывала сама, что когда она с мужем поехала в Нижний Новгород на ярмарку, ее муж хорошо заработал на ярмарке и, уезжая обратно в Астрахань на пароходе, на радостях к обеду заказал бутылку шампанского. Так она встала из-за стола и заявила мужу:

— Я тебе не шансонетка, чтобы ты меня шампанским при людях поил.

И она ушла в каюту, отказавшись от обеда. Вот как высоко она себя ценила, не желая в чем-либо походить на женщин, которых ее муж поил шампанским.

Большинство богатых купцов в возрасте содержали на стороне какую-нибудь бедную девушку или вдову. Они покупали или строили им домишко где-нибудь на окраине города и, обеспечив их всем, приезжали к этим содержанкам, когда им заблагорассудится, требуя от них верность, купленную за деньги».

Бесправное положение женщины было особенно заметно в крестьянских семьях. Жен били, но суды, как правило, отказывали им в защите и разводе. Избить жену не считалось чем-то предосудительным.

С начала XX века крестьяне устремились в города. Городская жизнь была комфортнее деревенской. Вместе с мужьями (или самостоятельно) перебирались и женщины. Они находили там работу — становились горничными, кухарками, прачками. Это вело к разрушению семей.

Консервативные силы пытались насильственно удержать женщин в деревне. Собравшийся в ноябре 1911 года Всероссийский съезд Союза русского народа потребовал «ограничить выдачу паспортов женщинам деревенским без согласия мужей и отцов… ввиду бегства жен и дочерей в города, отчего терпит ущерб крестьянское хозяйство, а женское население развращается».

Но жизнь стремительно менялась. Женщина, прежде находившая под властью мужа, жаждала личного счастья, для этого ей нужна была свобода в интимных отношениях. Отныне уже не только мужчины, но и женщины разрушали институт брака. Тайные адюльтеры случались всегда, но теперь женщины открыто уходили от мужей и начинали новую, самостоятельную жизнь.

Существовали только четыре причины для развода, который давал духовный суд (см. работу Елены Владимировны Беляковой в книге «Женщины в православии». М., 2011).

Первая. Доказанное прелюбодеяние одного из супругов или неспособность к брачному сожитию.

Вторая. Судебный приговор с лишением всех прав состояния.

Третья. Безвестное отсутствие одного из супругов.

Четвертая. Обоюдное согласие супругов принять монашество (если нет малолетних детей).

В судебном процессе требовались: показания свидетелей (двух или трех), письма, доказывающие супружескую измену, документы, свидетельствующие о наличии внебрачных детей. Но откуда же взяться свидетелям в таких деликатных делах? Кто свечку держал?

В знаменитом романе Льва Толстого адвокат объясняет ситуацию оскорбленному изменой жены Алексею Александровичу Каренину: «Дела этого рода решаются, как вам известно, духовным ведомством; отцы же протопопы в делах этого рода большие охотники до мельчайших подробностей… Улики должны быть предоставлены прямым путем, то есть свидетелями».

И что же происходило? Привлекались мнимые свидетели, которые не моргнув глазом описывали то, чего в глаза не видели:

«Актеры — два свидетеля, которые должны разыгрывать сцену перед консисторским трибуналом. Текст роли для обоих почти буквально один. Вот этот почти постоянный текст, извлеченный из многих дел синодального архива: «Я с моим товарищем зашел к г. N, с которым имел дела. Прислуги не было, и мы прошли в залу… На диване… и т. д.» Дальнейшая роль неудобна для передачи».

Все знали, что это лжесвидетели, но до 1917 года ничего не менялось. С конца XIX века число разводов неуклонно росло, однако многие пары, желавшие разойтись, всё равно не могли этого сделать. Косвенный признак — число незаконнорожденных детей. Каждый третий младенец в Санкт-Петербурге появлялся на свет вне брака.

Один из опытных юристов, А. Д. Способин в своей книге «О разводе в России» перечислял пагубные последствия невозможности развестись: «Уменьшение количества законных браков и увеличение числа незаконных связей, увеличение количества незаконных рождений, детоубийств, супругоубийств, медленное развращение всего общества, видящего и привыкающего к разврату, супружеской неверности, нравственному оскудению и искажению нравственных идеалов…

Риск огромный вступать в брак, сделать этот неисправимый и бесповоротный шаг; масса народа рисковать не хочет, прибегая к связям незаконным, где возможно найти почти всё содержание брака без большинства его темных сторон».