Михаил Макеев - Николай Некрасов

«Отечественные записки», несомненно, были лучшим русским журналом того времени, и вхождение в ряды его авторов означало вхождение в передовые ряды русской литературы и журналистики. С самого начала состав поэтического отдела был блестящий: здесь и Лермонтов с его самыми лучшими стихотворениями, и поэты пушкинского круга; и посмертные публикации стихов самого Пушкина, и произведения Гоголя, Жуковского, Кольцова. Но еще более важно, что здесь уже в 1840–1841 годах (когда Некрасов публикуется преимущественно в «Пантеоне» и «Литературной газете», пишет сказки и фельетоны и всё еще надеется на успех сборника «Мечты и звуки») печатаются молодые поэты и прозаики, чье творчество определит будущее русской литературы, ее магистральный путь развития и ее славу: Николай Платонович Огарев, Владимир Александрович Соллогуб, Иван Иванович Панаев, Александр Иванович Герцен. При «Отечественных записках» собрался круг западников — молодых интеллектуалов, веривших в необходимость европейского пути развития России, живших напряженной умственной жизнью и стремившихся присоединиться к важнейшим интеллектуальным событиям Европы. Таким событием была философия Гегеля, которую этот круг усвоил. Сложное, с трудом поддающееся интерпретации, но имеющее колоссальный освобождающий потенциал учение немецкого мыслителя его молодые русские последователи спустили с академических высот и соединили с волновавшей их общественной проблематикой, используя для критики российской действительности: фальшивой казенщины николаевского времени, ее враждебности всякому прогрессу, свободной мысли; наконец, крепостного права, сословной несправедливости. Некоторые из членов этого круга, как Огарев и Герцен, уже испытали гонения, побывали в тюрьме и ссылке. Их беседы и труды в разной степени значительны, но их коллективная интеллектуальная работа, вполне вероятно, была самым важным из того, что происходило тогда в России. Главой, общепризнанным лидером этой группы был Виссарион Григорьевич Белинский.

Союз молодых гегельянцев со считавшим себя передовым издателем Краевским был неизбежен. Переехавший в конце 1839 года из Москвы в Петербург, чтобы возглавить литературно-критический отдел «Отечественных записок» и вместе с тем определять всё «направление» журнала, Белинский привел в него своих приятелей и товарищей по кружку, обретших не просто трибуну, с которой можно высказываться, но по-настоящему популярное издание, единственное способное успешно конкурировать с коммерческой «Библиотекой для чтения» и всем «торговым» направлением в литературе. Фактически заслуга Краевско-го перед русской культурой заключается в том, что он дал возможность серьезной литературе быть популярной, коммерчески успешной. Союз с «дельцом» и «литературным коммерсантом» был важен этим людям с высочайшими интеллектуальными запросами, которые тем не менее не ощущали себя замкнутой элитой и изначально обращали свое слово ко всем желающим слушать и получать свет истины. Человек, готовый обеспечить им максимально широкую аудиторию, был очень нужен. Таким и стал Краевский.

Думается, Некрасов хорошо понимал разницу в литературном весе «Литературной газеты» и «Отечественных записок». Его газета была рядовым органом, журнал Краевского — изданием первого ранга, принадлежность к его кругу означала принадлежность к совсем другому, самому высшему уровню новой литературной иерархии. Но до конца 1842 года кружок Белинского был для Некрасова недосягаем. Тем не менее сотрудничество в «Литературной газете», остававшейся, несмотря на существенно более заурядный характер публикуемых там материалов, своего рода «филиалом» «Отечественных записок», постоянно сводило Некрасова с Краевским. В 1841 году он опубликовал в «Отечественных записках» повесть «Опытная женщина». Весной 1842-го в отсутствие Кони он постоянно советовался с Краевским об издании «Литературной газеты». Тот, очевидно, оценил работоспособность Некрасова и его полезность для своего журнала. Благодаря принадлежности к «дружественному» изданию Некрасов удостоился печатных похвал Белинского за некоторые фельетоны и водевили. Эти похвалы были весьма умеренными, критик всегда подчеркивал «несерьезность» работы автора; однако несомненно, что некрасовская проза, водевили и стихотворные фельетоны были ему существенно ближе, чем обруганные им «Мечты и звуки», хотя бы отсутствием претензий и благонамеренности, скрывающейся за картонными бурями эпигонско-романтического «бунта».

Несомненно, уже в 1840–1842 годах были какие-то личные встречи Некрасова с сотрудниками и постоянными авторами «Отечественных записок». Он явно давно познакомился с Панаевым, был знаком с Соллогубом, Одоевским. Но и собственная творческая эволюция постепенно подготавливала Некрасова к новому шагу вверх, в высший литературный круг. Его члены не только обращались к максимальному количеству слушателей, но и были готовы принять в свой состав всех, кто разделял их идеи и ценности. Эта открытость была составной частью их идеологии: любой, кто честен и любит свою и чужую свободу, может быть призван на пир духа и мысли, в союз честных свободных людей.

Конечно, в реальности войти в круг Белинского и Герцена было совсем непросто. Тем не менее постепенно Некрасов приближался к нему. В начале 1843 года, оставаясь ведущим сотрудником и позднее даже став фактическим издателем «Литературной газеты», он начал регулярно печататься в «Отечественных записках». Некрасов больше не нуждался в покровительстве Кони. Он вступал на дорогу, по которой его прежнему патрону далеко идти было не по силам; «редактор газеты, знаменитой замысловатостью эпиграфа», быстро остался позади своего бывшего сотрудника.

Конечно, печататься в каком-либо журнале еще не означает попасть в число его постоянных сотрудников, определяющих его лицо. При каждом издании есть литераторы, принимающие в нем эпизодическое участие, есть и постоянные рядовые сотрудники, заполняющие второстепенные рубрики: смесь, обзор текущей литературы, хронику. Видимо, так и начинал Некрасов. Чтобы войти в «ближний круг», для которого «Отечественные записки» были трибуной, требовалось нечто большее, чем публикация время от времени небольших заметок и рецензий. Нужен был участник этого сообщества, который ввел бы Некрасова в него. Из членов этого кружка Некрасов к тому времени, видимо, лучше всего знал И. И. Панаева, чрезвычайно близкого к Белинскому. Однако Панаев был человек легкомысленный, неглубокий (хотя и безусловно талантливый беллетрист) и не смог бы разглядеть в Некрасове что-то интересное, выходящее за пределы обычной литературно-журнальной заурядности. Ключом, открывшим дверь в элитарный круг, стала для него встреча с Белинским, произошедшая, видимо, в феврале 1843 года.