Александр Колкер - Лифт вниз не поднимает

Поскольку участники “Весны в ЛЭТИ” заканчивали учебу и разъезжались “по городам и весям”, мы решили увековечить наше творение и явились (судьба-злодейка!) в гостиницу “Астория”…

В “люксе”, где я когда-то встретился с великим Утесовым, нынче остановился великий Охлопков. В то время популярнейший киноактер возглавлял Главк кинематографии. С ним прибыл и главный редактор Госкино товарищ Витензон. Группа авторов во главе с тем же Борей Фирсовым в девять часов две минуты постучала в номер Николая Павловича.

— Почему опоздали на две минуты? — грозно спросил Охлопков. — Я человек государственный, человек дела. Каждая моя минута расписана на месяц вперед!

— Извините нас. Мы…

— Знаю. Слышал отзывы, — продолжал государственный человек. — В Москве не смог достать билет на вашу “Весну в ЛЭТИ” (!). Товарищ Витензон, приказываю вам…

Спины наши напряглись. Мы слегка привстали с мягкого кожаного дивана.

— …заключить с талантливой молодежью договор! — чеканил Охлопков. — Пусть по этому спектаклю напишут киносценарий. А мы снимем двухсерийный цветной художественный фильм. Извините. Спешу.

Что с нами творилось! В садике перед “Асторией” мы прыгали от радости, без конца обнимались, поверив, что будущее безоблачно и прекрасно! Вот оно, счастье! Вот великий покровитель талантов, бескорыстный и мудрый наставник!

К сожалению, на этом все и кончилось.

— Витензон, Витензон нам поставил формазон, — напевали мы, горестно вздыхая.

…Летом 1995 года Марина Петрова — самая талантливая наша радиожурналистка — предложила мне сделать передачу о “Весне в ЛЭТИ”. В 1953-м она сама была студенткой и сумела прорваться в Выборгский Дворец культуры. Потом она сделала запись нашего спектакля. С тех пор в фонотеке радио хранится уникальная пленка.

После радиопередачи мне оборвали телефон. Звонили знакомые и незнакомые, мои ровесники и те, кто помоложе: “Спасибо! Огромное вам спасибо за передачу. Как глоток чистого воздуха! Мы помолодели на сорок лет!”.

Так уж вышло, что наша “Весна в ЛЭТИ” стала звездным часом целого поколения.

Мое воинское звание — старший лейтенант-инженер военно-морского флота. В ЛЭТИ была военная кафедра. Студентам, прошедшим морскую подготовку — месяц в Кронштадте и месяц в Лиепае, — присваивали офицерское звание.

— Первая рота, слушай мою команду! Подъем!

Этот немилосердный окрик бравого старшины раздавался ежедневно ровно в шесть часов утра. “Чего орешь?! Изверг! Мы же студенты!”. А изверг, гладко выбритый, с отутюженными стрелками брюк, продолжал издевательство:

— Одеваться и заправлять койку надо за две с половиной минуты! Первая рота, слушай мою команду! Всем в койки! Раздеться догола!

На военные сборы я брал с собой аккордеон. И не зря. Не такой уж я дурак! Когда в кубрике (мы базировались в морском экипаже) объявлялась “большая приборка”, я хватал свой “Гигантилли” с одним регистром и начинал бравурным маршем подбадривать однокурсников. Драить палубу под музыку — совсем другое дело!

Средства самозащиты были заготовлены на все экстремальные случаи. Строевой подготовкой мы занимались на Якорной площади, а морскую пехоту из нас пытались сделать на Бычьем поле. Есть такое топкое место в Кронштадте. Морской пехотинец Колкер представлял собой жалкое зрелище. Карабин, противогаз, скатка (свернутая колбасой шинель), на поясе две гранаты, а на ногах “модельная обувь” — ГД (“говнодавы”). И это все при моей хлипкой комплекции! От крика старшины я постоянно вздрагиваю.

— Первая рота, слушай мою команду! Атакуем противника! Пятьсот метров бегом! — Старшина ехидно подмигивает мне. — Вперед! Марш!

Какой марш! Я могу пробежать только один шаг! Но… Голь на выдумки хитра! Быстро достаю заранее заготовленную табличку — “я убит”. Вешаю ее себе на шею и падаю в придорожный кювет.

Два наряда вне очереди значительно лучше, чем смерть на Бычьем поле.

Эта позорная страница моей воинской службы искупается другим, приятным, воспоминанием. Было это уже два года спустя, в Лиепае. Вторые наши военые сборы проходили на телеуправляемом корабле “Цель”. Это уникальное судно служило мишенью для совершенствования стрельбы крейсеров и эсминцев. Нутро “Цели” было напичкано различной автоматикой и аппаратурой дистанционного управления.

Когда после войны делили фашистский флот между союзниками, нам досталась личная яхта Адольфа Гитлера, а англичанам этот корабль-цель, бывшее название крейсер “Гессен”.

На банкете по случаю раздела флота наш адмирал запросто перепил адмирала английского. В результате англичанин поплыл домой на гитлеровской яхте (на фиг она нам нужна!), а наш заполучил крейсер.

Трюмы этой посудины были забиты пробкой и бочкотарой, чем достигалась высокая непотопляемость. “Цель” оставалась на плаву при любых пробоинах.

На стрельбах артиллеристы старались раздолбать все надстройки — рубку, трубы, мачты. Зато старпом нашего корабля имел три личных автомобиля! Он сдавал в металлолом искореженное на стрельбах железо. Десятки тонн. Природная забывчивость не позволяла ему отдавать вырученные деньги государству…

Потом в доке наваривали новую трубу, новую рубку, новые мачты. Цикл повторялся.

Корабль кишел крысами. За поимку одной крысы боцман давал одно увольнение на берег. За поимку одной поросной (беременной) крысы — два.

Самым шустрым из нас был Женя Каслов. Он ловил крысу, надувал ее и успевал добежать до боцмана:

— Разрешите обратиться! Студент… Виноват! Матрос Каслов!

— Слушаю, матрос.

— Докладываю. Только что поймал в трюме поросную крысу!

— Откуда ты знаешь, что она поросная?

— Докладываю, — продолжал придуриваться Каслов, — у нее беременный живот! Взгляните.

— Молодец, матрос. Как, напомни, твоя фамилия?

— Матрос Каслов!

— Молодец, матрос Каслов. Благодарю за службу!

— Служу Советскому…

— Отставить! — перебивал афериста бывалый служака. — Крысу за борт! А тебе два наряда вне очереди!

— За что? Товарищ…

— Отставить разговорчики! — орал боцман. — В другой раз, когда будешь надувать крысу, прилагай меньше усердия. У твоей живот больше баскетбольного мяча! Кругом! Марш!

После окончания сборов был устроен футбольный матч — сборная моряков против сборной студентов. В нашей команде были настоящие спортсмены. Перворазрядники и даже мастера спорта. Одни играли в баскетбол, другие занимались плаванием или бегом. Главное, они были атлетически подготовлены к матчу.