Ирина Стрелкова - Валиханов

25 ноября Чокан и его компаньоны вместе со всеми иностранцами числом более шести тысяч встречали нового аксакала. Впереди процессии ехал сипай, за ним мальчики вели аргамаков в золотой и серебряной сбруе. Да, к новому аксакалу с дешевыми подарками лучше не соваться.

25 ноября Мусабай внес в памятную книжку реестр товаров, врученных вновь прибывшему г-ну Нормухаммеду-датхе, на колоссальную по тогдашним временам сумму 225 рублей. И пометил: «добровольно в подарок». В этом реестре между сукном — 26 аршин и люстрином — 16 аршин записана злосчастная железная кровать. Чокан в дневнике нигде не уточняет, сами ли они решили сделать такой подарок, или Нормухаммед-датха уже что-то слышал про кровать и, значит, про русского офицера. Нелишне отметить, что датха занимался казахскими делами еще во времена Кенесары и мог сохранить свои связи со Степью, а также с находящимися в Коканде сыновьями Кенесары. Но если Нормухаммед-датха и подозревал в чем-то молодого образованного купца Алимбая, то какой выгоды он мог ожидать от его разоблачения? Для себя лично? Будучи истинным кокандским вельможей, Нормухаммед-датха менее всего пекся об интересах государства и правящей династии, а заботился лишь о собственном благополучии.

С новым кокандским резидентом в Кашгаре у Алимбая сложились на удивление хорошие, а потом даже приятельские отношения. Во многом этому способствовал не забывший былых угощений Сулейманкул. Нормухаммед-датха охотно посещал пирушки, устраиваемые для него Чоканом, и приглашал молодого купца к себе, беспрестанно делал ему подарки и — что уж вовсе удивительно! — дал ему разрешение ходить по городу ночью, тогда как все остальные иностранцы наравне с кашгарцами с 1857 года обязаны были после 9 часов вечера сидеть дома.

В кашгарском отчете Валиханова сказано, что собранные им сведения получены от лиц, достойных доверия, в том числе и от кокандцев, занимающих значительные должности и принимавших участие в восстаниях ходжей. Это прямое указание на Нормухаммеда-датху.

От Нормухаммеда-датхи Чокан узнал и подробности кокандских дворцовых переворотов. Худояр-хан пришел к власти в 1845 году, когда ему было всего 13 лет. Он отличался чрезвычайной кротостью и религиозностью. Но в зрелом возрасте он умудрялся совмещать крайний мистицизм со страстью к диким забавам. Никто не смел при нем курить, всех обязали являться к общей молитве. Худояр читал своим придворным лекции о нравах и обрядах, а после лекций шел смотреть свирепые бои животных, завел огромный зверинец, где держал бойцовых верблюдов, баранов, собак и куропаток.

О Малля-хане, новом властелине Коканда, Нормухаммед-датха порассказал немало интересного для Чокана. В борьбе против своего брата Худояр-хана Малля-бек сначала искал поддержки в Бухаре, а потом ему удалось привлечь на свою сторону киргизскую и казахскую верхушку. Теперь киргиз рода адгене Алимбек пользуется при Малля-хане правами верховного визиря.

Как опытный политик, Малля-хан начал с демонстрации справедливости. Он уплатил личные долги Худояр-хана, возвратил присвоенное в казну частное имущество и отменил ряд податей.

Вторым важным делом было для Малля-хана раздать должности своим сторонникам. Чокан вывез из Кашгара длинный список назначений, чем, конечно, очень обрадовал министерство иностранных дел, как и сведениями о предполагаемой внешней политике Малля-хана.

Положение нового властелина Коканда оказалось весьма затруднительным. В случае новой борьбы за власть с Худояр-ханом, бежавшим в Бухару, Малля-хан мог надеяться только на киргизов и казахов.

У Чокана в кашгарском отчете отмечено, что ходят слухи о желании Малля-хана установить сношения с Россией и будто бы уже готовится посольство.

Что же касается происков Англии, то благодаря Нормухаммеду-датхе Чокан разузнал следующее. В 1855 году (или в 1856-м) англичане приходили в Яркенд и были возвращены обратно. А во время пребывания Чокана в Кашгаре английский агент приезжал в Хотан, чтобы узнать о судьбе убитого европейца. Этим европейцем мог быть только прусский географ Шлагинтвейт. Китайцы, к которым обратился английский агент, по своему обыкновенно отговорились, что убийство совершено восставшим ходжой и никакие подробности китайским властям неизвестны. Зато Нормухаммеду-датхе они были хорошо известны!

Весной 1857 года Валихан-тюря и семеро преданных ему кашгарцев покинули Коканд в первый день праздника рамазан.

Весть о бегстве Валихана-тюря достигла Кашгара. Китайцы отправили на разведку нескольких кашгарских беков. Приверженцы ходжи поймали беков, Валихан-тюря без лишних разговоров сам отрубил им головы. После этого он поспешил выступить на Кашгар. К первому китайскому пикету Валихан-тюря подошел ночью. Его тут никто не ждал, китайцы беспечно предавались курению опиума. Один из приверженцев ходжи перелез через стену и отворил ворота. Отряд Валихана-тюря ворвался в казарму, перерубил китайцев и заодно бывших на пикете кашгарцев. На рассвете ходжа был у юго-западных ворот Кашгара. Здесь лежали привезенные для продажи дрова. Их быстро перекидали к воротам и подожгли. Весь запас пороха, захваченный на китайском пикете, пошел в дело. Ворота взлетели на воздух, и путь в город был открыт. Гонец ходжи промчался по улицам Кашгара, призывая жителей к восстанию. Кашгарцы откликнулись немедленно. Взяли оружие в руки и кинулись убивать неверных, грабить китайские дома и лавки. Пострадал главным образом ремесленный люд. Чиновники и офицеры укрылись в цитадели, туда же успел удрать и хакимбек.

Валихан-тюря торжественно въехал в Кашгар и занял дворец хакимбека. Беки, не успевшие удрать, были казнены вместе с детьми, а жены достались солдатам. Валихан-тюря самолично участвовал в казнях, блистая умением рубить головы одним махом.

Городских жителей стали выгонять каждый день на реку Кызыл строить запруду, чтобы река повернула на китайскую цитадель и подмыла глиняные стены. Туда же обязали являться иноземных купцов, им раздали для земляных работ короткие копья. Со стен цитадели стреляли по мирным жителям из ружей и осыпали их градом стрел.

Валихан-тюря начал формировать войско, намереваясь вооружить его лучше, чем было вооружено войско бухарского эмира, считавшееся первым в Средней Азии. Более семидесяти тысяч сипаев и сарбазов получили одинаковую одежду и оружие за счет ходжи. Кроме того, образовалось пестрое ополчение из дервишей, курильщиков гашиша, игроков и прочего отребья. Всех кашгарских ремесленников заставили изготовлять оружие.

Тирания Валихана-тюря принимала все более жестокие и извращенные формы. Он приказал воздвигнуть на берегу Кызыла пирамиду из отрубленных голов. Когда кашгарский мастер-оружейник принес ему новые сабли, Валихан-тюря подозвал сына оружейника, одним взмахом отрубил мальчику голову и с удовлетворением произнес: «Да, отличная сабля». В другой раз, устроив у себя пир для почетнейших кашгарцев, Валихан-тюря вдруг вызвал палача. Гости замерли от страха: чья же голова полетит сейчас с плеч? Ходжа указал палачу на одного из музыкантов. Тот, оказывается, позволил себе зевнуть при ходже.