Ирина Стрелкова - Валиханов

Гутковскому Чокан мог не объяснять, что защищает не узкие, родовые интересы Валихановых, а интересы казахов Кокчетавского округа. Гутковский вскоре имел возможность доложить генерал-губернатору, как мудро поступили, не приняв отставку старшего султана Валиханова. Зимой на Кокчетавский округ обрушилось страшное бедствие — джут. Пастбища покрылись коркой льда, начался падеж скота. По соседству, в Атбасарском округе, джута не было, аулы двинулись туда, но их встретили недружелюбно и кое-где у несчастных, спасавшихся от джута, отобрали последние остатки скота. Чингис употребил все свое влияние. Выхлопотал разрешение кокчетавским казахам пасти скот на атбасарских пастбищах, прекратил начавшееся с голода воровство, самолично занимался раздачей муки, отпущенной из казны для пострадавших аулов.

Чингис действовал согласно тем самым исконным обычаям родовой помощи, о которых Чокан писал, еще будучи кадетом, в своих возражениях А. И. Левшину и двойственность которых он стал замечать, когда глубже постиг политическую экономию. Зимой и весной 1862 года он стал свидетелем того, как бедняков, больше всех пострадавших от джута, закабаляла аульная верхушка. Казалось бы, что может быть лучше обычая саун, по которому оставшийся без скота бедняк получал во временное пользование дойных овец или дойную корову, то есть получал молоко для своих детей. Но на поверку саунши — бедняк, получивший саун, — нес полную ответственность за сохранность молочного стада богача, то есть становился бесплатным пастухом. И вдобавок саунши из чувства благодарности за помощь шел работать в хозяйство богача по первому же зову. Для аульной верхушки саун превратился в золотую жилу, степные кулаки ловчили раздать во временное пользование весь свой молочный скот. Ну и, разумеется, процветал все больше аманат мал, по которому бедняк, взявший годовалого барана, возвращал через год двухгодовалого, а через два — трехгодовалого. Традиционный асар — помощь в сенокошении — превратился в повинность для бедняков заготавливать сено для богатых родичей.

Джут погнал из аулов в казачьи станицы и на рудники сотни казахов. Прибавилось нищих кибиток возле Кокчетава, казахская беднота трудилась на всех четырех заводишках, на пяти мельницах. И кажется, никого, кроме Чокана, не интересовало, как живут эти люди. Поначалу они его встречали как торе — с почтительным испугом, с подобострастием. Он спрашивал, почему голодающие не идут в благотворительные юрты при окружных приказах, где кормят бесплатно. Ему отвечали, что идти за казенным подаянием — значит оскорблять свою родию, а у богатой родни тоже просить неохота.

Весна 1862 года утвердила Чокана в намерении баллотироваться на должность старшего султана Атбасарского округа. У него в руках окажется сбор налогов, полицейская и судебная власть, и он многого добьется в своем округе и продемонстрирует всей Степи, чем может быть полезен образованный султан-правитель. Гутковский обещал Чокану полную поддержку на выборах. У Капустиных и в других омских интеллигентных домах его планы вызвали бурное одобрение. В России тогда началось увлечение земской службой, в ней многие увидели ответ на главный русский вопрос: что делать? А выборный старший султан и есть земский чиновник.

Перед выборами Чокан тщательно изучил обстановку в Атбасарском округе. В этом ему помогал отец, давно знавший баганалинцев, переданных в Атбасарский округ из Кокчетавского. Свою службу в должности старшего султана Чингис начал тридцать лет назад с попыток привести к дисциплине беспокойных баганалинцев, не признававших пограничной линии между Оренбургской губернией и Западной Сибирью. Но и к 60-м годам четыре волости баганалинцев, входящие в Атбасарский округ, продолжали кочевать как им заблагорассудится. Они считали своей огромнейшую территорию, простирающуюся до границ с Кокандом. Бесконечным непокорством баганалинцы добились кое-каких поблажек от русского начальства, умиротворявшего их за счет других казахских родов. Поэтому не исключено, что хитрый Дюгамель еще и потому поддерживал Сандыбаевых, что они были из баганалинцев. Получив в руки власть, Ерден Сандыбаев скорее приведет сородичей к дисциплине, чем любой султан, пусть хотя бы и происходящий по прямой линии от самого Аблая.

Итак, баганалинцы были заведомо против Чокана. К тому же меж ними пустили слухи о том, что, если Валиханова сделают старшим султаном, он всех казахов отдаст в солдаты, а всех детей в школы. Не дремали и муллы, отвращая правоверных от человека, который не бреет голову и не совершает омовений по пять раз в день.

Кроме баганалинцев, в новый Атбасарский округ входили еще три волости других родов, переданные из Акмолинского и других соседних округов. Вот эти-то твердо стояли против баганалинца Ердена и, значит, за Чокана. Ну и, конечно, все султаны Атбасарского округа собирались отдать свои голоса за Чокана, а не за черную кость Ердена.

На выборы в Атбасар пожаловал сам Кури, он принял попозже ночью сторонников Ердена, что-то от них еще получил и что-то, значит, пообещал.

Однако на другой день, когда проголосовали все явившиеся на выборы и когда были оглашены письменные отзывы не явившихся в Атбасар султанов, оказалось, что за Ердена подано 14 голосов, а за Чокана — 25. Полная победа. Чокан закатил для своей партии пир на весь мир и стал ждать формального утверждения, ни капли не сомневаясь, что безусловно будет утвержден. При его-то происхождении, при его-то образовании и заслугах перед Россией. Чокану донесли, что Ерден собрал большие деньги и послал с ними своего человека в Омск. Чокан только посмеивался. И вдруг как снег на голову известие от Гутковского: баганалинцы съездили не зря, генерал-губернатор не хочет утверждать тебя старшим султаном.

Значит, Кури не побоялся? Нет, даже напротив… Кури свалил ненавистного ему Валиханова нагло, беспардонно. Поусердствовал и Виктор Карлович Ивашкевич, давний враг Валиханова. Один только Гутковский защищал Чокана и оказался бессильным, ему пришлось уйти в отставку.

Атбасарскую историю с Валихановым омские взяточники разыгрывали показательно, учили всю Степь, что так будет и впредь с образованными казахами, показывали: мы — сила, нам все нипочем — ни мнение народа, ни добрая репутация офицера русской службы, ни законы империи… А Дюгамель уперся на том, что штабс-ротмистр Валиханов откомандирован на родину по болезни. В приказе об утверждении хорунжего Ердена Сандыбаева в должности старшего султана Атбасарского округа написали хитро: «вместо штабс-ротмистра Валиханова, избранного на эту должность большинством голосов, но отказавшегося от принятия оной за болезнью».