Ирина Стрелкова - Валиханов

Киргизская милиция получила огромное удовлетворение от походного суда биев. И вскорости после суда выяснилось, что в окрестностях Мерке не так уж безлюдно. Прибыл кочевавший поблизости с несколькими аулами бий толканов Маймулла. Прислали письма с летних пастбищ на Таласе манапы, чьи зимовки находились поблизости от Мерке. Чокан перевел Черняеву послание на желтой лощеной бумаге, засвидетельствованное родовыми печатями: «Услышали мы, что идут русские, и просим принять нас в подданство царя белого, желаем всю жизнь есть соль царскую. Мы прежде были подданными хана и ели его соль, но власть хана ослабела, просим охранить наши пашни от потравы. Пашни царские и скот наш — скот царский. Если мы будем хорошими подданными, то жалуйте нас, а коли худыми, то наказывайте».

В рапорте Черняева Дюгамелю от 27 мая 1864 года особо отмечены усердие и знания штабс-ротмистра Валиханова, способствовавшие ослаблению вражды между казахами и киргизами.

28 мая отряд Черняева, оставив в Мерке стрелковую роту, тридцать казаков при двух легких орудиях и одной мортире, выступил на Аулие-Ату. Кокандцы боя не принимали, казачья разведка докладывала, что они отходят к крепости.

Глинобитные стены, перед воротами четыре вывезенные из крепости пушчонки. Невелика артиллерия. Стоило заговорить пушкам Зачуйского отряда, как кокандцы поспешили укрыться со своими пушчонками в крепости.

Черняев подозвал Чокана.

— Штабс-ротмистр, напишите от моего имени коменданту крепости, чтобы сдавался во избежание напрасного кровопролития. Обещаю безопасность гарнизону и жителям.

Вечером 2 июня проводник-казах понес письмо в крепость. Понес и пропал. Никакого ответа, никакого сигнала со стен крепости. Черняев приказал открыть по городу огонь из 4 легких и 4 батарейных орудий. Снаряды рвались где-то за глинобитной крепостной стеной. Закатное солнце облило город багровым светом. Чокану вспомнилось описание Таласской долины у Рубрука: «И с гор спускалась большая река, которая орошала всю страну». «Я видел там лозы и дважды пил вино».

В далекие времена, когда этой долиной проходил Великий шелковый путь, город Талас — он же Тараз — был окружен прекрасными садами, имел четверо ворот, посредине базар и соборную мечеть, а где-то в стороне христианскую церковь. Таразом восхищались многие восточные писатели. Наивысший расцвет этого торгового города приходится на IX–X века. А потом пришел Чингисхан, и не стало ни базара, ни мечети, ни христианской церкви. Ничего не стало. Но город все-таки вновь возродился под именем Аулие-Ата… Он нужен здесь, на этом самом месте, в этой долине…

Казах, ходивший в крепость с письмом Черняева, вернулся на другой день в 6 часов утра. Аулие-атинский бек Нияз-Али-датха просил четырнадцать дней на размышления. Он не мог рассчитывать, что к нему на выручку успеет прибыть сильное подкрепление. Нпяз-Али думал не о судьбе крепости и не о судьбе ханства, а о том, как уберечь свою собственную голову. Беку был нужен кровопролитный бой. Чем больше трупов, тем лучше. А сам он успеет улизнуть в последний момент и доложит хану, что бился как лев и что вся вода в Таласе красна от русской крови.

В этот июньский ясный день в плодородной долине Таласа, в древнем оазисе Средней Азии, не хотели боя ни мирные горожане, ни кокандские сарбазы, ни солдаты, пришедшие с Черняевым, ни киргизская милиция под командой поручика Гази Валиханова. Порешить бы миром — что может быть лучше!

Штабс-ротмистр Валиханов сделал все, что он мог сделать при сложившихся обстоятельствах. Он сам пошел в крепость парламентером. Очевидно, надеялся, что ему удастся уговорить, улестить бека, что-то существенное посулить. Не сохранилось никаких сведений о том, как действовал Валиханов в качестве парламентера. Известно только, что Нияз-Али отказался сдать крепость.

В знак вызова кокандцы вывесили на степах крепости знамена. Черняев снова открыл огонь.

Крепость отстреливалась из своих четырех пушчонок. В зеленой палатке, где обедали штабные офицеры, говорили, что, по сведениям, доставленным лазутчиками, в Аулие-Ата никто до последнего времени не верил, что русские идут брать крепость. Посмотрят и уйдут. Этот слух был, конечно, пущен Нияз-Али-датхой.

5 июня стрелковые роты, сотня казаков и восемь орудий переправились под проливным дождем через Талас и подошли к городу с западной стороны. Киргизская милиция в штурме не участвовала. Начался орудийный обстрел, и через два часа солдаты на плечах противника ворвались в город. Нияз-Али-датха с 400 конными успел улизнуть из цитадели. Черняев писал в рапорте, что успех достался легко, во всем отряде ранено трое и контужено двое.

Храбрость самого Михаила Григорьевича не подлежит сомнению. Он лично участвовал в переправе через Талас и в штурме. По этой части в рапорте все достоверно. Сомнение вызывает только вот какое место. Черняев пишет, что по его распоряжению погребено 307 человек и что убитые почти все принадлежат к гарнизону. Вряд ли снаряды, рвавшиеся в городе два дня подряд, поражали только солдат и щадили мирное население.

Неизвестно, какой разговор состоялся у полковника Черняева со штабс-ротмистром Валихановым 6 июня 1864 года в разрушенном артиллерией городе Аулие-Ате под причитания женщин, оплакивавших своих близких.

В воспоминаниях Потанина причиной разрыва Валиханова с Черняевым названы расправа русских войск над единоверцами Чокана или, может быть, и над соплеменниками. Ядринцев высказывается неопределенней: «Не сошлись ли эти два деятеля, или Валиханов содрогпулся и в нем запротестовало чувство ввиду предстоящей борьбы в Средней Азии, остается неизвестным».

И Потанин и Ядринцев с Чоканом уже не встречались. Пишут по слухам.

В Центральном государственном архиве Казахской ССР сохранился «Наказ начальника 8-го батальона Богацевича начальнику 9-го батальона майору Курзину» от 8 июня 1864 года, данный в крепости Аулие-Ата. Из этого документа явствует, что 7 июня Черняев отправил обратно в Верное часть своего отряда. При отряде, направляющемся в Верное, должен был состоять в числе других и штабс-ротмистр султан Валиханов.

Каковы бы ни были причины и обстоятельства отъезда Чокана из Зачуйского отряда, Черняев не обошел его наградой. За отличие в делах с кокандцами штабс-ротмистр Валиханов был представлен к чину ротмистра.

Стоит обратить внимание, что после взятия Аулие-Аты подал в отставку поручик Гази Валиханов. Не спутаны ли в слухах Чокан и его родич? Гази в оппозиции к Черняеву не состоял. Он просто-напросто отправился к приятелю своему, султану джалаиров Камбару Аланову, и принялся вместе с ним обирать степняков-кочевников. А после он вновь окажется на службе. И где! В лейб-гвардии Атаманском его императорского величества наследника цесаревича полку [128] Их будут путать и в дальнейшем. Возможно, что А. Е. Врангель мельком видел в Париже Гази Валиханова. .