Ирина Стрелкова - Валиханов

Пять писем Валиханова Колпаковскому, дошедшие до нас, говорят об очень доверительных отношениях. Начало их надо искать в том апрельском дне, когда новый начальник Алатавского округа и киргизов Большой орды обнял прибывшего с караваном в Верное больного, исхудалого путешественника в черной казинетовой шубе. Колпаковскпй преотлично понимал, как много может сделать в пору бурных событий по ту сторону границы Чокан Валиханов — с его кашгарским опытом, с его влиянием на казахов Большой орды.

Герасим Алексеевич Колпаковский не забыт в Алма-Ате. О нем напоминает правильная планировка города, напоминают столетние дубы и березы на центральных улицах, дорога, связывающая Алма-Ату с Фрунзе. Управляя Алатавским округом — а затем Семиреченской областью, — Колпаковский требовал неукоснительно, чтобы в казачьих станицах и в Верном каждый хозяин высаживал перед домом деревья — причем не какие придется, а самых благородных пород, взыскивая строго за каждое засохшее дерево и щедро награждая за выращенные. То же он продолжал делать, став генерал-губернатором Степного края и поселившись в Омске. Казахи, повидавшие самых разных русских начальников, уважали Колпаковского за справедливость и честность. Качества эти особенно хорошо были видны из кочевых аулов.

И для Чокана, конечно, немало значили личные качества Герасима Алексеевича. Будь на месте Колпаковского кто-то другой, Чокан, возможно, и не взял бы на себя столь сложную и ответственную дипломатическую миссию. Кстати, только Колпаковский мог бы поведать в своих воспоминаниях обо всем, что удалось совершить Чокану в последние месяцы жизни. Но Колпаковский этого не сделал. И более того — передавая в 1887 году Григорию Потанину пять писем Валиханова, Колпаковский не преминул обратить внимание собирателя научного наследия Чокана на то, что это частные письма. Бережность примечательная. Герасим Алексеевич Колпаковский с величайшей любовью относился к памяти Чокана Валиханова. Это он отыскал в омском архиве «Записку о судебной реформе», распорядился сделать с нее копию и отправил Потанину с письмом, в котором подчеркивал, что работа Валиханова «не лишена интереса и в настоящее время». В том же письме он предложил свои средства на издание трудов Валиханова.

В 1887 году в Верном уже существовали Дунганская, Уйгурская, Кашгарская улицы. Там жили переселенцы из Кульджинского края [129] В 1877 году в район Токмака прибыла первая группа дунган. Основная масса уйгуров и дунган переселилась в Россию в 1881–1883 годах. . И в том, что тысячи людей двинулись в Семиречье в поисках мира и покоя, есть и заслуга Чокана Валиханова, выступившего в защиту дунган.

Это было его последнее выступление в печати — статья о восстании дунган в Западном крае Китайской империи, написанная в Капале 7 декабря 1864 года и опубликованная в газете «Русский инвалид» в № 51 за 1865 год. Начиналась она так: «Не думаю, чтобы нашлось очень много из читателей русских газет, которые бы знали то место, из которого я пишу Вам мое письмо, и хотя бы приблизительно могли указать на карте Капал. А между тем знание этого пункта не показывает одного только исключительного знакомства с географиею, оно указывает и на степень того интереса, которым проникнуто наше общество к своим политическим делам в отдаленных пределах России. Об этих делах русское общество по большей части узнает из иностранных газет и преимущественно английских, в которых, кроме весьма малого знакомства с делом, беспрестанно встречаются самые превратные толкования действий в Азии. Поэтому я полагаю, что для русских читателей небезынтересно будет познакомиться из ближайшего источника с настоящим ходом дел в Китае, что более или менее ощутительно может отражаться и на русских, которые находятся по своим торговым и другим делам в довольно тесной связи с этою страною».

И дальше в этой обычной газетной корреспонденции Валиханов изложил свою теорию происхождения дунган, привлекшую внимание многих ученых. Валиханов считал, что дунгане произошли от древних уйгуров, которые, попав во власть Поднебесной империи, были окитаизированы. Однако, пояснял Валиханов, дунгане до сих пор составляют особую общину или племя в Китае и исповедуют отличную от китайцев веру — мусульманскую. Они неоднократно поднимали бунт против правящей династии. О самом восстании в статье содержатся сенсационные по тому времени подробности. Валиханов рассказывает о судьбе города Урумчи, разрушенного дотла, о походе инсургентов на Кульджу и на Аксу.

Мог ли Валиханов предвидеть и самом начале восстания, как потом повернутся дела? Кое-что он, несомненно, предвидел.

Якуб-бек тогда еще не объявил себя ханом. Выбросив из Кашгара ходжу Рашэддйна, опиравшегося на восставших дунган, Якуб-бек провозгласил власть чтимого кашгарцами ходжи Будрукхана. Кстати, китайцы все еще отсиживались в цйтадели, куда их загнал в 1863 году Рашэддин. Осенью 1865 года Якуб-бек предложит китайцам сдаться, и осажденные погибнут все до единого, взорвав цитадель. А Якуб-бек будет все меньше считаться с Бузрукханом, тот, боясь за свою жизнь, скроется из Кашгара, Якуб-бек посадит на ханский трон Катта-тюрю (о нем Валиханов тоже упоминал в своем Кашгарском отчете). Потом Якуб-бек отравит Катта-тюрю, будет обливаться слезами на похоронах, вновь призовет Бузрукхана, а в 1867 году отправит ученого ходжу в Мекку, объявит себя ханом, подавит дунганское восстание, принудив массы дунган бежать через Урумчи в Россию. Затем Якуб-бек, пользуясь слабостью Коканда, начнет раздвигать свое государство на север, в Ферганскую долину, пригласит к себе английских охотников на тигров, приютит сына Кенесары Садыка, будет мешать экспедиции Пржевальского и т. п. А в 1876 году придут китайские войска, разгромят Якуб-бека, и тысячи кашгарцев в 30-градусный мороз кинутся бежать через знакомый Валиханову Теректы, и вновь этот жуткий перевал будет усеян трупами, лишь немногих спасет и напишет о том рапорт начальник Ошского уезда майор Ионов.

Бегство через Теректы — вот что провидел Валиханов, наблюдавший из Капала и Тугерека за началом новой смуты. Недаром он писал в своей корреспонденции: «…нам как соседям с этим краем нельзя не обратить внимание на это движение и готовящийся переворот».

Меж тем султаны Старшего жуза во главе с Гази строчили доносы на штабс-ротмистра Валиханова, взявшегося защищать «степной пролетариат». Его обвиняли в распространении между казахами возмутительных слухов. Потом пораскинули умом и сочинили донос, что штабс-ротмистр Валиханов и полковник Тезек вступили в тайные сношения с Якуб-беком. Началось следствие, но дело пришлось закрыть из-за отсутствия «положительных улик», как было написано в одной бумаге. Это не значит, однако, что никто не приходил к Чокану от Якуб-бека. Могли и приходить. В Кашгаре знали, кто он такой. К нему и уговорщика могли подсылать, и убийцу. Существует версия, что Валиханов умер не от туберкулеза, его убили. Все возможно. Однако насчет его истинного отношения к Якуб-беку? Не стоило учинять следствия, достаточно было перечесть кашгарский отчет.