Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

В тот раз мы, как всегда, поездом доехали до Кизляра, но в Крайновку добирались на автобусе а не самолетом. Вместо маленьких автобусиков прошлого типа ПАЗ, туда уже ходили вполне комфортабельные «Икарусы» и львовские «Туристы» с мягкими сидениями. Даже мать не укачало за часовую дорогу.

Пару дней мы пробыли в Крайновке, а потом мне подвернулась возможность посетить город Грозный. Дело в том, что у бабы Марины Бурлаковой, в доме которой мы остановились, было две дочери: Лидия и Надежда, приходившиеся, соответственно, моей маме двоюродными сестрами, а мне — тетками. И одна из них — старшая Лидия — совершенно случайно в это же время тоже оказалась в Крайновке. Узнав, что после перенесенной мною болезни купание в море мне не рекомендовано, Лида решила пригласить меня в гости и отвезти на экскурсию в столицу Чечено-Ингушской АССР, где она сама тогда жила и работала. Там же в счастливом третьем браке со своим первым мужем проживала и ее младшая сестра Надежда. Я, конечно же, с таким приглашением согласился, а почему бы не посмотреть чужой город.

За три часа автобус по маршруту Крайновка — Кизляр — Грозный примчал нас в Чечню.

Город находится в котловине и, когда подъезжаешь к нему с востока, со стороны Дагестана, открывается прелестный вид: огромная, покрытая зеленой травой воронка, образованная склонами окружающих Грозный гор. А на дне этой воронки белеют маленькие кубики городских домов. При этом изумрудные горные склоны пасторально украшены точечками пасущихся на их травах овечих отар, а окраины города окаймлены многочисленными огоньками факелов. Это на грозненских нефтеразработках сжигают попутный газ.

В то время Грозный был еще русским городом, в том смысле, что русские составляли там большинство населения. Правда, мне, привыкшему к широким челябинским проспектам, улицы в центре города казались узковатыми, но они были ничуть не уже улиц других наших городов.

Грозный выглядел вполне цивилизованным населенным пунктом, а его население культурным. Никто в чадре, паранже или чалме не ходил, одеты были все по-европейски, ну если только в районе базара попадались селяне, не стеснявшиеся носить что-то свое национальное. Да еще можно отметить, что на улицах несколько чаще попадались большие кепки-аэродромы на мужских головах и косынки на женских головках, завязанные особым образом на затылке.

Но все это касалось взрослых, а пацаны и девчонки нисколько не отличались по манере одеваться от наших челябинских подростков.

Первые три дня я гостил у Надежды. Жила она тогда в сотне метров от Центрального городского рынка, на улице, название которой я уже не помню, и тянувшейся от этого самого рынка до железнодорожного вокзала, Дом был большой, одноэтажный, разделенный на несколько квартир с отдельными входами. Квартира Нади состояла из кухни и жилой комнаты. В общем, жилье у нее было аналогичным тому, которым владел мой брат Володя. Двор дома был огорожен забором и общим для всех жильцов, огорода при доме не было, а имелись лишь какие-то сарайки и водяная колонка, заменяющая жильцам водопровод. Помнится, что слева от Надеждиной была квартира молодого преподавателя одного из грозненских ВУЗов, жившего с юной женой и грудным ребенком, а справа проживал одинокий пожилой чеченец интеллигентного вида.

Соседа справа я увидел только на исходе второго дня моего пребывания в этом доме, и из его разговора с Надеждой я узнал, что он только что выписался из больницы. За несколько дней до моего приезда местная гопота совершила на него разбойное нападение, подкарулив в безлюдном месте, избив и отняв двести рублей, которые он носил с собой в кошельке. Сумма вполне приличная по тем временам.

Как я уже говорил, Надежда тогда повторно состояла в браке со своим первым мужем.

Каких то особых воспоминаний об этих трех днях у меня нет. Надежда с мужем с утра уходили на работу. Детей они уводили в садик, а я один оставался на хозяйстве. Развлечением мне было чтение журналов, случайно оказавшихся в доме, прослушивание радио и наблюдение за суетящийся по хозяйству юной супругой соседа слева.

Затем я переехал к Лиде. Это событие оказалось весьма интересным.

Во-первых, мы на автобусе переехали в другой конец города.

Во-вторых, тетушка тогда еще жила в общежитии ВОС, поскольку страдала глаукомой и была инвалидом по зрению, и вот там я ненадолго окунулся в мир незрячих.

Помнится, что одну ночь, пока Лида не поселила меня в своей комнате, я провел в комнате с тремя парнями чеченцами. Мне тогда даже в голову не приходило, что я их должен опасаться. Нормальные веселые ребята, вот только слабовидящие или невидящие вообще ничего. Один из них, не взирая на свое положение, даже радиолюбительством занимался, ковыряясь потихоньку в магнитофоне.

Затем Лидия привела меня к себе на производство, и я наконец-то узнал, откуда берутся железные банки, в которые потом на лакокрасочных заводах наливают лаки и краски, продаваемые населению. Оказывается, их штамповали предприятия ВОС — Всесоюзного общества слепых. Кроме изготовления банок на этом предприятии плели всевозможные сети — от рыбацких до авосек, — набивали матрасы и ватные одеяла, а также делали еще кое-что по мелочи. Незрячие в СССР вполне могли найти себе оплачиваемую работу, что не лишало их пенсий по инвалидности. До сих пор помню миловидное лицо девушки-чеченки лет двадцати, которая плела сети. Глаза у нее были серые, широко открытые, но зрачки неподвижные. Она никого ими не видела.

Ну и в-четвертых, Лида организовала для меня какую ни на есть, развлекательную программу. Мы с ней сходили в цирк и пару раз в кино. Как сейчас помню, что в Грозном, в центре, имелся весьма любопытный кинотеатр. Главной достопримечательностью его было отсутствие какого либо фойе. Вход в зал и выход из оного был организован прямо с улицы. Мне сразу подумалось, а вот если бы у нас на Урале так сделать, много было бы желающих дожидаться сеанса на улице зимой? Но город Грозный был на юге, и уральские непогоды ему не грозили.

А главным событием первой моей поездки в Грозный оказалось посещение концерта Иосифа Кобзона.

Это сейчас Иосиф Давыдович — мэтр и патриарх российской сцены, а в те времена, почти сорок лет назад, он был рядовым в когорте «известных, и популярных». Достаточно сказать, что эти его гастроли в городе Грозном проходили не в самом лучшем концертном зале, а на летней открытой эстраде в городском парке.

По парку в тот вечер мы гуляли вдвоем с одним парнем — сыном Лидиной подруги. Сама Лида в тот вечер на прогулку выйти не могла и поэтому нашла мне этого молодца как спутника и проводника. Побродив немного по аллеям парка, мы набрели на летнюю эстраду, откуда доносились удивительно знакомые песни. Оказалось, что там выступает живой Кобзон.