Михаил Антонов - Жизнь в Советском Союзе была... [СИ]

«А почему бы нам не приобщиться к прекрасному?» — подумали мы. Мы много раз видели Иосифа Довыдовича по телевизору, почему бы не взглянуть на него живьем? Но вход на летнюю площадку оказался платным, на воротах, как и положено, стояли билетеры.

Конечно, можно было бесплатно послушать концерт и так, из-за забора, благо стараниями певца и оркестра песни отчетливо было слышно и за пределами летнего зала, что многие отдыхающие в парке и делали. Но видно артиста было плохо, поэтому прослушивание певца из-за забора было равносильно тому, что слушать его по радио. Этим же не похвастаешься! Кого удивишь тем, что ты слышал «как поет Кобзон»? Поэтому мы решили проникнуть на концерт бесплатно.

Мы были молоды: мне пятнадцать лет, моему спутнику лет семнадцать, так что чугунная решетка нам помехой не являлась, тем более что мой напарник был аборигеном и неплохо ориентировался на местности. Мы отошли чуть подальше от ворот и просто, без затей перемахнули через забор.

Надо отдать должное Иосифу Давыдовичу, даже если он и заметил, как мы сигали с забора, он не стал прерывать пение и требовать, чтобы удалили нас — наглых безбилетников. Пользуясь его добротой, мы нашли себе места в задних рядах и влились в число благодарных слушателей.

Насладившись десятком песен, от души поблагодарив певца громкими аплодисментами, мы с моим новым знакомым скромно удалились с концерта. Также через забор. Так что, можно считать, что я в некотором долгу перед Кобзоном за неоплаченное прослушивание его песен. Уж простите меня, Иосиф Давыдовид.

Из Грозного в Дагестан Лида отправила меня не автобусом, а на самолете. Цена билета была несущественно больше, но зато мне не надо было делать пересадку в Кизляре с автобуса на самолет, чтобы попасть в Новый Бирюзяк, где мы с матерью договорились встретиться. Рейс Грозный — Н. Бирюзяк на АН-2 стоил рублей 7-10, наверное, а сам полет длился минут сорок пять.

Сейчас мне кажется странным, что в 21 веке из Грозного можно улететь только в Москву, да каким-нибудь случайным чартером еще в какую-нибудь Турцию. А сорок лет назад из этого города самолеты «Аэрофлота» летали в десяток больших городов Союза, не считая множества местечковых авиарейсов до соседних сел.

Долетев до Нового Бирюзяка, я пешком дошел до дома тетки Анны. А там во дворе — никого! Лишь в дальней комнате кто-то спал на диване, укутавшись в одеяло с головой и высунув наружу могучие волосатые ноги. Оказалось, что это почивал мой кузен Владимир Нечаев, вернувшийся недавно со службы в Советской Армии. Чуть позднее объявились в хате и мать моя, и тетушка с супругом. Выяснилось, что я прилетел чуть раньше, чем моя мама из Крайновки, которую тетя Аня с дядей Андреем и уходили встречать.

Во время полета в Бирюзяк, я вспоминал предыдущую свою поездку к тетушке и думал о том, удастся ли мне возобновить свои прежние отношения с милой соседкой Тоней. И о том, что возобновлять их конечно же надо на качественно новом уровне. Но Тонечки мне встретить не удалось, да и вообще, на их базу никого не было видно.

И я при первом же удобном случае, как бы между делом поинтересовался:

— А что, тетушка, чего-то я прежних твоих соседей не вижу?

На что получил неожиданный ответ:

— Эт-т, ты про Тоньку, что ли? С которой вы на лавочке сидели-обнимались?

Ну вот, а я-то думал, что она не в курсе, а она, оказывается, все знает!

— Так Тонька замужем, — продолжила Анна Сергеевна, — а родители ее тоже уехали из села. Сперва Тоньку замуж выдали, с год уж будет, если не больше, а потом и сами уехали.

Так что мои надежды рухнули. Облом-с!

Из развлечений и отдыха в Бирюзяке помню, что я одолел, наконец, «Войну и мир», и французский текст меня уже не смущал. И то, что ходили с кузеном Володей на рыбалку, где мы проверяли вентеря на улов. Как свои так и чужие, если они случайно попадались.

Возвращались из поездки на Кавказ мы с матерью поездом. В нашем платцкартном купе ехала девица лет девятнадцати, которой я ради спортивного интереса морочил голову своими шутками и байками в течении всей дороги. Девица охотно со мной болтала, гуляла на остановках по платформам разных станций и играла в карты на исполнения желаний, вполне приличных, надо отметить. Но в конце пути она все же во мне сильно разочаровалась, когда я признался, что мне только пятнадцать лет. Она то надеялась, что познакомилась с веселым и интересным парнем, а он оказался малолеткой. Но я сильно не переживал, глубоких чувств-то я к ней никаких не испытывал, «ведь женщины — это не цель…»

Ну и по традиции о некоторых событиях 74-го года. Одно из них произошло в феврале. Я во второй раз стал дядей. У брата Юрия и жены его Александры родился сын, которого тоже назвали Александром. Поскольку родители племянника были рядовыми студентами, посещающими семинары, коллоквиумы и лекции, то часть забот о нем пала на нас с Алексеем. Нам не раз приходилось кормить его из бутылочки, пеленать и менять подгузники, а также забавлять, развлекать и укачивать до прихода родителей. Могу по собственному опыту сказать, что в пятнадцать лет это все уже не страшно, а может даже и полезно. По крайней мере, при появлении собственных детей эти заботы уже не пугают, просто требуется восстановить подзабытые навыки.

Володя к осени 74-го года сдал экзамены и поступил, наконец, в очную аспирантуру при Уральском госуниверситете. Учиться в Свердловске ему пришлось по причине отсутствия квалифицированных алгебраистов в Челябинске. И той же осенью, но в ноябре месяце, его призвали на военную службу. Служить брату пришлось всего один год, который он доблестно отбарабанил в славном городе Казани в войсках ГО.

В сентябре 1974 года произошли еще два важных события в нашей семье.

Одно из них было хорошим — нам поставили телефон. Мать когда-то давно вместе с тетей Шурой Сухомлиновой и тетей Лидой Филиппенко встала на очередь в ГТС, и вот с пуском 35-й АТС наш квартал решено было телефонизировать. Отец заплатил 20 рублей, ему выдали телефонный аппарат и через пару дней мастер нам его подключил. Ежемесячная плата за телефонную связь тогда составляла 2р 50 копеек.

Кроме нас телефон в нашем подъезде поставили и Филиппенко, а вот в квартиру Сухомлиновых ставить отказались, поскольку тетя Шура к тому времени из квартиры выехала.

Тут надо пояснить, что Сухомлиновы развелись. Дядя Витя с какой-то новой женщиной и своим новым «Москвичом» уехал на Украину, а тетя Шура осталась в этой квартире вдвоем с Женькой. Старший ее сын Вовка к тому времени уже окончил автомобильное училище и служил офицером в Германии.

И на тетю Шуру стал наезжать ЖЭК Мостоотряда. Дескать, у вас вообще-то ордер только на две комнаты в квартире, и вам разрешалось пользоваться третьей, пока вас было четверо. Сейчас вас осталось двое, не слишком ли жирно для вас иметь три комнаты? Есть два варианта, либо мы селим в третью комнату мостопоездского очередника и квартира опять будет коммунальной, либо производим внутрижэковский обмен. Вы переезжаете в квартиру поменьше, а в вашу мы заселяем тех, кто стоит в очереди на расширение жилья. Тетя Шура выбрала размен. Она с Женькой переехала в мостопоездский дом на Медгородке в двухкомнатную хрущовку, а в ее квартиру вселилась большая семья Лавровых. Кроме тети Зины Лавровой и ее мужа в семье было двое взрослых детей — сын и дочь. Причем, реально взрослых, им было по двадцать с лишним лет, да вдобавок дочь Татьяна сама была замужем и имела трехлетнюю дочь. Всего их было шесть человек. Им и эта трехкомнатная была мала.