Леонид Млечин - Примаков

Вечером после переговоров и заседаний в гостиничном номере Примакова я спросил министра:

— В чем конкретно грядущее расширение НАТО изменило ситуацию к худшему?

Министр выглядел усталым и хмурым, улыбался меньше обычного. С ним были его помощник Роберт Маркарян и заместитель министра Николай Афанасьевский, занимавшийся НАТО.

— Есть реальные вещи, — ответил Примаков, — а есть психологический фактор. Его нужно тоже учитывать. На нас давит это дело. На нас давит то, что расширение идет и блок приближается к нам, хотя мы Основополагающим актом несколько смягчили обстановку. По ядерному оружию они придерживаются положений Основополагающего акта. Мы включили в этот документ также положение о том, что они не могут размещать значительные военные подразделения на постоянной основе на территории новых членов НАТО. Но понимаете, всё это мешает. Если бы не расширение НАТО, мы могли бы больше говорить о миротворчестве, о превентивной дипломатии, о том, как погасить напряжение в горячих точках. Если бы не расширение, мы могли бы не оглядываться друг на друга…

Вот что тогда бросалось в глаза. В штаб-квартире НАТО было полным-полно представителей Восточной Европы, которые рассказывали о своих делах. Натовцы учитывали их мнение. В натовских коридорах не хватало русских, которые бы рассказывали, что происходит в России.

Еще никогда премьер-министром России не становился человек, который бы так искренне отказывался от этой должности. Примаков не хотел быть премьер-министром. Он никогда не стремился к высшей власти. Он прекрасно чувствовал себя на посту министра иностранных дел и считал, что эта должность будет прекрасным завершением его политической карьеры. Через месяц после назначения премьер-министром ему исполнилось шестьдесят девять лет. Он полагал, что это неподходящий возраст, чтобы начинать новое дело.

Почему же он всё-таки согласился?

Он понял, что дальше отказываться нельзя. В сентябре 1998 года экономический кризис усугубился политическим, и страна шла к катастрофе. В течение полугода перед его назначением — с конца марта и до начала сентября — события в России развивались стремительно, но до понедельника 17 августа большинство из нас пребывало в блаженном неведении относительно того, что же в реальности происходит в стране.

Пожалуй, всё началось в марте 1997 года, когда Виктор Черномырдин вдруг был отправлен в отставку. А ведь последние месяцы его именовали самым вероятным наследником Ельцина — и Виктор Степанович сам себя так воспринимал.

Я в эти дни был в командировке в Японии. 23 марта брал интервью у одного из руководителей Управления национальной обороны. Вдруг появился изумленный офицер и показал короткую, в несколько строчек телеграмму из Москвы на английском языке. В ней говорилось, что Черномырдин больше не премьер, а правительство России отныне возглавляет мало кому известный молодой человек — министр топлива Сергей Кириенко. Я был поражен не меньше японского военного разведчика и бросился звонить в Москву: что случилось?

Теперь мы знаем, как развивались события.

Двадцать первого марта 1998 года, в субботу, Ельцин принимал Черномырдина у себя на даче в Горках. Во время разговора неожиданно сказал:

— Виктор Степанович, я недоволен вашей работой.

Это был сигнал.

Вечером того же дня президент вызвал к себе руководителей своей администрации Валентина Юмашева и Сергея Ястржембского. Распорядился подготовить указ об отставке Черномырдина. Юмашев и Ястржембский уговорили Ельцина отложить обнародование указа хотя бы до понедельника, 23 марта, чтобы не портить стране выходные дни.

Кем он заменит Черномырдина, Ельцин в тот день не сказал. Колебался, никак не мог сделать выбор?

В восемь утра 23 марта Ельцин объявил Черномырдину, что он отправлен в отставку. Отставка была неожиданностью для всей страны. Осведомлено было только ближайшее окружение президента, которому было поручено составить список молодых реформаторов, способных возглавить правительство.

Никто не мог понять, что случилось. Одни были удивлены уходом Виктора Степановича, проявившего себя надежным союзником президента; другие, впрочем, считали, что его давно пора убрать из правительства, которое находится в состоянии застоя.

На публике Борис Николаевич многозначительно произнес, что поручил Виктору Степановичу готовить выборы. И кто-то даже наивно решил: Ельцин втайне выбрал в преемники Черномырдина и, заботливо убирая его из правительства, развязывает ему руки для ведения активной предвыборной кампании…

Один политик всерьез уверял меня, что Черномырдину при отставке твердо обещали:

— Виктор Степанович, сейчас финансы грохнутся, поэтому давай мы тебя отведем в сторону. Пусть они грохнутся при подставном каком-то дурачке, а ты потом вернешься разгребать то, что без тебя натворили…

Другие убеждали, что Виктор Степанович — такой опытный аппаратчик! — сам совершил непростительную ошибку, поверив, будто сменит Ельцина в Кремле, и потерял осторожность. Это проявилось, когда глава правительства улетел в Америку на переговоры в рамках межправительственной комиссии Гор-Черномырдин. Черномырдин и вице-президент Соединенных Штатов Альберт Гор вели себя как два будущих президента. Но в их положении была разница. Президент Клинтон поощрял амбиции Гора, потому что сам выбрал его на эту роль и обещал помочь на грядущих выборах. А Ельцин Черномырдину таких авансов не выдавал, поэтому и отправил в отставку.

Но был и другой мотив. Экономика топталась на месте, и сам президент признавался, что главу правительства следовало сменить еще год назад.

Тогдашний заместитель главы президентской администрации Евгений Савостьянов вспоминал:

— Уже в начале 1998 года стало ясно, что пирамида государственных краткосрочных обязательств вот-вот рухнет, как рушатся все пирамиды. А правительство Черномырдина вообще ничего не делало. Виктор Степанович уклонялся от принятия решений. И вот тогда, кстати, от Бориса Березовского я услышал фразу: «Мы будем менять Черномырдина» (характерно это «мы»). Видимо, президенту докладывали, что ситуация ухудшается, а Черномырдин ничего не делает. Надо ставить новых людей…

«Виктор Степанович человек неплохой, — говорил Борис Немцов, — но он постоянно путает “Газпром” с Россией. Я ему говорю, что монополии должны служить стране, а не государство и народ — “Газпрому”. А у него в голове — часто наоборот».

Американскому президенту Клинтону Ельцин так объяснил увольнение главы правительства:

— Черномырдин всегда со мной советовался и был порядочным человеком, но иногда случается так, что люди устают от какого-то официального лица. Приходится что-то менять, начинать с нуля, чтобы не потерять импульс. Но я обошелся с Черномырдиным очень хорошо. Я сохранил ему зарплату, дачу, машину, охрану.