Леонид Млечин - Примаков

Не давая ответа, Саддам попросил Примакова повторить эти слова в присутствии вице-премьера Тарика Азиза и главы иракского парламента, ожидавших в приемной. Когда те вошли, Примаков повторил предложение президента России и добавил:

— Таким образом вам удастся спасти Ирак от надвигающейся войны.

Саддам Хусейн заметил:

— Накануне первой войны в Персидском заливе вы уверяли меня: если выведу войска из Кувейта, то американцы не предпримут сухопутной операции. Однако уговоры, с которыми вы приезжали ко мне, оказались обманом.

Примаков немедленно напомнил иракскому президенту, как дело обстояло в реальности:

— Если бы вы начали отводить свои вооруженные силы на иракскую территорию до того, как Вашингтон выдвинул ультиматум, всё было бы иначе. Но вы же этого не сделали.

Саддам молча похлопал Примакова по плечу и ушел. Разговор был окончен. Тарик Азиз громко произнес, чтобы Саддам услышал его слова:

— Пройдет еще десять лет, и вы, Примаков, убедитесь, что мой любимый президент и сейчас прав…

Евгений Максимович поразился тому, насколько спокоен и уверен в себе был президент Ирака. Созданный Саддамом режим лишал его самого объективной информации. И он до конца верил, что американцы не решатся его сбросить.

Срок ультиматума, предъявленного Саддаму Хусейну, истек в четверг, 20 марта 2003 года, в 4 часа 15 минут по московскому времени. Война началась в 5 часов 35 минут утра. Она закончилась полным разгромом иракской армии. Саддам Хусейн в конце концов был пойман и предстал перед судом, который приговорил его к смертной казни. Напрасно он не прислушался к своему старому знакомому из России.

Осенью 2004 года Примаков давал показания международному трибуналу по делу бывшего президента Сербии и Югославии Слободана Милошевича. Евгений Максимович сказал, что политика американского президента Билла Клинтона была антисербской, а Милошевич вовсе не собирался создавать Великую Сербию.

— Милошевич выступал за мирное решение конфликта в Боснии, — говорил трибуналу Примаков.

Прокурор Джеффри Найс спросил, известно ли было России о контактах официального белградского руководства с бывшим командующим войсками боснийских сербов генералом Ратко Младичем, которого международный трибунал обвинил в военных преступлениях.

— Да, нам было известно о таких контактах, — подтвердил Примаков.

— Из каких источников?

— Я не комментирую работу спецслужб, — отрезал Примаков.

— Вы поклялись говорить только правду, — напомнил прокурор.

— Вы хотите не услышать от меня подтверждение факта таких контактов, а выяснить, как мы получили эту информацию. Это вне компетенции трибунала.

Примаков принял деятельное участие в попытке вывезти находившегося в гаагской тюрьме Милошевича в Россию. Научный центр сердечно-сосудистой хирургии имени А. Н. Бакулева выразил готовность принять его. 16 января 2006 года Министерство иностранных дел России передало в секретариат трибунала официальные гарантии того, что после лечения Милошевич вернется в Гаагу.

Двадцать пятого февраля трибунал ответил отказом: Милошевич, «обвиняемый в очень серьезных преступлениях, находится на последнем этапе длительного судебного процесса; если он будет признан виновным, ему грозит пожизненное тюремное заключение». 11 марта надзиратель тюрьмы нашел Милошевича мертвым в его постели — бывший президент Сербии умер во сне. Заключение о причинах смерти появилось на следующий день: инфаркт миокарда, развившийся вследствие коронарной недостаточности. Примаков сожалел, что бывшего президента Сербии не удалось доставить в Москву, где обустроилась почти вся его семья.

Тридцатого октября 2004 года Евгений Максимович Примаков с размахом отмечал свой юбилей. Накануне ему исполнилось семьдесят пять лет. Часа через полтора после начала торжества приехал президент России Владимир Владимирович Путин. О его прибытии всем стало известно заранее — по количеству охранников в форме и в штатском вокруг здания, в подъезде и в самом зале ресторана.

Примаков с супругой встали и пошли встречать главу государства. Путин вошел с большой свитой. Сел на предусмотрительно оставленный ему стул между Евгением Максимовичем и его женой Ириной Борисовной. Появились многочисленные фото- и телерепортеры, запечатлели торжественный момент и исчезли. Растворилась и президентская свита.

За главный стол в центре зала усадили особо почетных гостей — министра иностранных дел Сергея Викторовича Лаврова, секретаря Совета безопасности Игоря Сергеевича Иванова, президента Академии наук Юрия Сергеевича Осипова, одного из давних друзей юбиляра — Александра Сергеевича Дзасохова, тогда еще президента Северной Осетии.

Министр Лавров подарил Примакову шарманку, сделанную в Одессе и найденную в Тбилиси. Игорь Иванов, поздравляя юбиляра, ослеплял своей обаятельной улыбкой.

Путин прошел к микрофону. Он говорил о служении Примакова отечеству, о его мужестве, мудрости, честности. Я записал несколько ключевых фраз:

— Евгений Максимович — один из самых уважаемых граждан. Ценный партнер и товарищ. Прямой: говорит то, что думает, а думает то, что основано на опыте и интуиции. Надеюсь, что и впредь смогу использовать опыт и интуицию Евгения Максимовича.

Президент преподнес подарок со смыслом: золоченый поднос с изображением Александра Македонского, разрубающего гордиев узел, — в знак уважения к дипломатическим талантам Примакова.

Тогдашний директор Службы внешней разведки Сергей Николаевич Лебедев, бывший подчиненный юбиляра, вручил Примакову медаль ветерана СВР.

Евгений Максимович произнес:

— Министерство иностранных дел и Служба внешней разведки стали думать одинаково. — Сделал паузу и добавил: — Но не потому, что МИД восторжествовал.

Министр иностранных дел Лавров что-то сказал Примакову.

Евгений Максимович опять взял микрофон:

— Сергей Викторович меня поправил. Получается, что Министерство иностранных дел — это сплошь Служба внешней разведки. Это, конечно, не так.

Оживившийся президент Путин — разговор пошел на близкую ему тему — взял микрофон и с улыбкой произнес:

— Даже Примаков совершает ошибки!

Примаков в тон подхватил:

— Так, я уже вижу, что надо следить за дипломатами.

На что сидевший рядом министр иностранных дел Лавров ответил:

— Не беспокойтесь, Евгений Максимович, следят!

Путин не торопился покидать торжество, просидел демонстративно долго, много улыбался. Когда подходил Иосиф Кобзон и просил вместе спеть музыкальную фразу, не отказывался. Кто-то в зале пошутил:

— Не важно, что у Владимира Владимировича нет музыкального голоса, зато у него есть голоса…