Павел Луцкер - Моцарт и его время

Ь Таково мнение О. Э. Дойча, изложенное в примечании к опубликованным документам — см.: ОеШзскОок. 8. 363. Он опирается на кн.: СгеИкегА. XV. А. МогаП. 8ете ЬеЫеп^езсЫсЬ-1е ап ВпеГеп ипс1 Оокитетеп Оаг^езСеШ. Нек1е1Ъег§. 1958. с Достоверность этой истории, напротив, оспаривают приверженцы «ревматического» диагноза.

Между мифом и фактами

л

н

Он

0->

я

О

К

А

Я

СО

К

а также рвотные реакции, о которых упоминается в некоторых свидетельствах. Они не допускают и мысли о воздействии яда. По мнению авторитетного современного австрийского патологоанатома Ганса Банкля, «не известен ни один яд, применение которого вело бы к распуханию тела после смерти» 3. Ярким признаком ртутного отравления, на котором настаивают те, кто говорят об убийстве, было бы дрожание рук (тремор). Вольфганг Риттер даже попытался обнаружить симптоматичное изменение моцартовского почерка в Масонской кантате КУ623\ но его аргументы никто — ни врачи, ни музыковеды — не посчитали безусловно убедительными 3.

Важно также, что лечащие врачи Моцарта — доктор Томас Клос-сет и его коллега-консультант доктор Матиас фон Саллаба — не выказали ни малейшего подозрения по поводу отравления. А ведь они, сколько бы их ни критиковали сегодняшние медики, в свое время являлись виднейшими медицинскими светилами Вены. Клоссет был личным доктором государственного канцлера Кауница и имел пост придворного медика, Саллаба позднее стал главным врачом венской Всеобщей больницы. Особенно важно, что оба они питали деятельный интерес к проблемам токсикологии 11. Но ни тот, ни другой не отметил никаких явных признаков.

Таким образом, медики до сих пор не пришли к единому мнению, хотя большинство в последние полвека склоняется к теории естественной кончины, считая дискуссию исчерпанной, а ее возобновление нецелесообразным, пока не будет обнаружено каких-либо новых существенных данных 3. Любые же попытки вновь поставить вопрос об отравлении рассматриваются лишь как стремление к дешевым сенсациям г.

История моцартовской смерти имеет столь большую притягательность (и неизбежно будет пользоваться массовым «спросом») в первую очередь потому, что она отвечает глубинным потребностям мифологии, архетипу Адониса, о котором уже шла речь выше. В соответствии с логикой этого архетипа «юный бог» неизбежно должен стать жертвой: он должен погибнуть, чтобы возродиться, зерно должно быть брошено в землю, чтобы прорасти заново. Поэтому даже если и можно было бы твердо установить, что какой-либо состав преступления абсолютно отсутствует, все равно столь внезапно наступивший исход моцартовской жизни всегда будет требовать объяснения и всегда будет порождать легенды.

В том же 1991 году (200-летия со дня кончины Моцарта), когда у нас в России была издана известная «книга трех врачей», в Стэнфорде (Калифорния) и Лондоне вышла в свет книга Уильяма Стэффорда «Моцартов-

а ВапШ Н. Ор. сН. 8. 540.

Ь Риттер В. Указ. соч. С. 215.

с По мнению Г. Банкля, «последние записи Моцарта не показывают ни малейшего изменения в почерке». См.: ВапШ Н. Ор. ей. 5. 540.

<1 Клоссет еще в 1783 г. опубликовал специальную статью о симптомах передозировки

ртутных препаратов (они применялись тогда для лечения сифилиса) и весьма детально представлял себе признаки подобного отравления. Саллаба был автором официальной петиции и выступил с предложением (именно в 1791 г.) организовать кафедру судебной медицины при венской Всеобщей больнице. См: 1ЬШ . 8. 538.

е Ц^етегЛ. 5. ТНе Эеа(Ь апб Шпе$8е$ оГ \У. А. МогаП — Ап 1_1р<1а1е ((Не БйегаШге у/пПеп Сот (Не

200' ьАпшуегеагу оГЫв БеаШ апб Зтсе) // М1ПеИип§еп бег 1тота1юпа1еп $ийип§ Могаг-(еит. 44 )%. Н. 3-4. 5. 58.

Г ВапШ Н. Ор. ей. 8. 541.

чо

сч

Ь

ские мифы: критический пересмотр» 3. В этой книге собраны, обстоятельно рассмотрены и сопоставлены все — и криминальные, и некриминальные — свидетельства и легенды, связанные с моцартовской биографией. Особенно пристальное внимание Стэффорд уделил тем из них, в которых смерть Моцарта предстает закономерным итогом и следствием его жизни. Иными словами, тем, которые препарируют и перелицовывают его жизнь так, чтобы обстоятельства смерти получили ясное и логичное обоснование. Направление, заданное Стэффордом — критическое осмысление мифов о Моцарте, — кажется сегодня чрезвычайно плодотворным, и нам хотелось бы в первой части нашей книги изложить свой взгляд на ряд поставленных им проблем. Впрочем, мы все же склонны несколько смягчить критический пафос и не стремиться во что бы то ни стало развенчивать все мифы о Моцарте. И вправду, что плохого в том, чтобы считать его «богом музыки»? Или в том, чтобы видеть в нем одно из самых ярких проявлений продуцирующей силы природы, ее «творческого духа»? Ведь до известной степени это правда. До той степени, при которой эти представления перестают углублять моцартовский образ и начинают «уплощать» его, искажать реальное богатство и сложность проблем, сплетенных в его жизненной и творческой биографии.

«Гуляка праздный». р ОВОр Я 0«телесном» у Моцарта, Стэффорд вспоминает о Калибане из шекспировской «Бури». Нам ближе реплика из пушкинского «Моцарта и Сальери», вынесенная в название главы. И вправду, может быть, несмотря на ангельскую способность к «райским песням», в нем неискоренимо жил «праздный гуляка», следствием чего и стал печальный финал его жизни? Вопрос этот был поставлен задолго до нашего времени.

> Приходится согласиться с мнением, что если бы Моцарт вместо того, чтобы расточать деньги, имел копилочку, куда бы откладывал свои экономии, если бы отвечал всем всегда почтительно и с приятною улыбкой на делаемые ему замечания, — если бы в кругу приятелей проповедовал добродетель, пил бы одну воду и ухаживал только за своею женою, — то тогда он был бы счастливее, его семья обеспеченнее, жизнь продолжительнее... Кто в этом сомневается?.. Но тогда, я надеюсь, вы уже не имели бы права требовать Дон Жуана от этого безупречного буржуа и отца семейства ь.

Так писал в 1840-е годы А. Д. Улыбышев. Еще раньше в вышедшем в Эрфурте в 1803 году биографическом эссе Игнаца Арнольда «Дух Моцарта» читаем:

> Как только попадал к нему круглый луидор — картина менялась. Теперь появлялись друзья. Моцарт напивался шампанского и токайского, жил беспутно и в считанные дни снова оказывался без денег в том же состоянии, что и раньше. Можно только гадать, как часто пренебрегал он своим здоровьем, сколь много утренних часов провел он с Шиканеде-