Павел Луцкер - Моцарт и его время

> Он был самозабвенный игрок на бильярде, но играл плохо. И стоило в Вене появиться известному игроку, он испытывал к нему больше интереса, чем к знаменитому музыканту. Он считал — последний все равно явится к нему, встречи же с первым он искал сам и играл с высокими ставками целые ночи напролет ".

Таковы воспоминания одного из современников. Можно ли им безоговорочно доверять, тем более что это одно из немногих свидетельств, где моцартовская страсть предстает в таком свете? Стэффорд оценивает их как пустые застольные сплетни ь. Кроме того, по воспоминаниям тенора Майкла Келли, Моцарт был не столь уж плохим бильярдистом: «Далеко не единожды играл я с ним, но всегда оказывался побежденным» 0.

Существует еще один документ — небольшой лист бумаги, на котором моцартовской рукой записан ряд цифр. Этот «листок» был известен в начале XX века, затем исчез и «всплыл» снова лишь в 1992 году. Из этого сохранившегося фрагмента (его относят ко времени между июнем 1786 и февралем 1788 года) выясняется совершенно невероятная по тем временам сумма моцартовских прибылей — 6 843 гульдена. Никакими обычными доходами ее объяснить не могут. Есть предположение, что на этом листе зафиксированы приходы и расходы моцартовского «игрового банка», отражающие его участие в запрещенных тогда (но, видимо, процветавших подпольно) карточных играх, таких как «фараон» или «полдюжины» 1*. Однако не исключено, что эти цифры — его сальдо по игре в бильярд «с высокими ставками». Бауэр в своей книге «Моцарт: удача, игра и страсть» заключает:

> Итак, все же виноваты большие долги за азартные игры? Моцарт — жертва пагубной страсти к игре? Он играл в дурных компаниях или, может быть, даже с ... шулерами. Документов, способных это подтвердить безоговорочно, до сего дня не имеется! Вполне возможно, что в личных архивах австрийской, венгерской или чешской знати или в дневниках всплывут когда-нибудь какие-то сведения или воспоминания. Но до этого к предположениям, что в катастрофическом финансовом и социальном положении Моцарта в последние годы жизни виноваты игорные долги, следует относиться с осторожностью

Действительно, вокруг фигуры Моцарта как азартного игрока остается немало вопросов. Однако если предположить, что он проигрывал астроно-

а Вомзегёе 5. $е1Ъ81Ък>8гарЫе, Та§еЪйсНег ипё ВпеГе, Ьг§Ь.уоп М. Всйзвегёе. 5ши§ап, 1862.

Вс). 1. — ОеШхсНОок. 5. 443.

Ь §Ш$огй. Р. 104.

с ОеШзскОок. 5.454—455.

6 Вгаипегз IV. “...$о егпсЫе тал ете ещеле Казза с!е$ \ёп>гш8еп$” // ТНе МогаП Ез&ауз. 5иЙо1к[готовится к печ.]. Цит. по: ВаиегС. С. СНйск, 5р1е1 ип(1 Ьек1еп$сЬаЙ... Ор. си. 8. 133. е /Ш.8. 135.

мические суммы в казино или подпольных игорных клубах, то это должно было породить в городе множество слухов, оставить неизгладимые следы в переписке или в воспоминаниях очевидцев. «И вопрос, на который, наверное, труднее всего ответить, — пишет Бауэр, — откуда Моцарт брал время, среди своей колоссальной композиторской работы, среди необходимости дирижировать, выступать как солист, проводить репетиции, среди своих уроков, постоянных писем, чтения книг и т. д., — время, чтобы часами еще и играть в бильярд и — в теплые сезоны — принимать участие в длительных партиях в кегли?» 8

Во всяком случае, мы должны констатировать, что увлечение Моцарта разными играми не привело к заметным личностным деформациям, к тому, чтобы эта страсть стала всепоглощающей и хоть сколько-нибудь заметно отвлекла его от творчества.

Инфантилизм и бунтарство Разговоры 0 Моцарте

— вечном ребенке,

о гении-музыканте, так и не ставшем взрослым, идут с давних пор — возможно, велись еще при его жизни, и уж точно вскоре после смерти. Официально первым поднял тему Шлихтегролль в знаменитом моцартовском некрологе 1793 года:

> Сколь рано этот редчайший человек достиг зрелости в сфере своего искусства, столь же долго во всех других отношениях он оставался ребенком — это следует признать с полной беспристрастностью. Он так никогда и не научился полностью владеть собой, так и не усвоил правил ведения домашнего хозяйства, надлежащего обращения с деньгами, умеренности и разумного выбора удовольствий ь.

Известно, однако, что Шлихтегролль не был лично знаком с композитором и весь материал для некролога почерпнул из ответов Наннерль на большой перечень своих вопросов. Впрочем, это его суждение опирается даже не на мнение моцартовской сестры, а на приписку к ее письму, сделанную чьей-то чужой рукой: «Во всем, кроме музыки, он был и оставался почти всегда ребенком — и это главная черта теневой стороны его характера; он всегда нуждался в отце, в матери или в ком-то, кто бы его опекал, с деньгами он обращаться не умел...» сНо можно ли вполне доверять этой анонимной приписке, даже если она и не вызвала принципиального возражения сестры? — ведь Наннерль мало знала о самостоятельной жизни брата и помнила его только в детстве и юности в кругу семьи, всегда возглавляемой Леопольдом.

С доводом из ее другого письма (также перекочевавшим к Шлихте -гроллю) спорить труднее:

> Под присмотром отца он рос, избавленный от забот обо всем необходимом, так что ему ни о чем не приходилось думать, да он был бы и не

о

о

■8-

а Вгаипеи \У. Ор. сК. 8.144.

Ь Шлихтегролль Ф. А. Г. фон. Иоганн Кризостом Вольфганг Готтлиб Моцарт // Моцарт. Истории и анекдоты, рассказанные его современниками. С. 18—19. Далее — Шлихтегролль.

с Заметки Анны Марии фон Берхтольд цу Зонненбург (Наннерль Моцарт) для изд-ва Брейткопфа и Гертеля, б. д. (?апрель 1792 г.) — Впе/еСА IV. 5. 199—200.

нР

Н

а>

8

о

К

8

к

го

8

си

СП

в состоянии: ведь его голова была постоянно занята музыкой и другими науками, и в этом причина, по которой отец, не имея возможности (из-за занятости на службе) сопровождать его в Париж, отправил с ним мать, потому что знал, что тот не может собой управлять... 0

В сентябре 1777 года, когда Вольфганг с матерью отбыли в парижское путешествие, ему уже исполнился 21 год, возраст и по нынешним, и по тогдашним меркам вполне достаточный для самостоятельной жизни. Можно ли считать эту реплику Наннерль поводом для рассуждений о моцартовском инфантилизме? Наверное, да, — но все же лишь в известной мере. Прежде всего, даже из заметок сестры ясно, что на совместной поездке с матерью настоял отец, она не была продиктована желанием или просьбой Вольфганга. Причем такой вариант устраивал в первую очередь именно Леопольда. Ведь сына не просто отпускали искать себе место в большом мире — перед ним ставили задачу найти место для всей семьи, на него рассчитывали, как на верный шанс, чтобы вырваться из опостылевшего Зальцбурга. Эти планы и надежды время от времени дают о себе знать в переписке. То проговаривается Наннерль: «Я только желаю, чтобы то, ради чего к нам приходил с поздравлениями г-н Кассель, было правдой; именно то, что тебя и папу (курсив наш. — И. С., П. Л.) взяли на службу в Мюнхен за 1 600 гульденов» 6. То вполне определенно пишет Леопольд:« Если бы тебе удалось... получать от какого-нибудь принца в Париже ежемесячное содержание, и кроме этого время от времени что-нибудь делать для театра, для СопсеП Зрт1ие1 и для СопсеПз дез атаГеигз, и еще когда-нибудь печатать что-то по подписке, а я и твоя сестра давали бы уроки, и она еще играла бы в концертах и академиях — тогда бы у нас действительно хватало средств для жизни [в Париже]» 0. Прав М. Соломон, считая, что «перед нами самым последовательным образом изложенные планы Леопольда на сына» 6. Так что, расставляя все точки над «и», следовало бы скорее признать, что Вольфганг просто позволил собой манипулировать. Было ли это проявлением незрелости, инфантильности? Отчасти да, — но все же имея в виду, что это была его семья, которой он был многим обязан и осознавал это.