Павел Бажан - О науке и не только

и только в 6-00 звучал гимн Советского Союза.

В вечернем политехническом институте я был принят на должность ассистента кафедры «Технология судостроения» — единственной кафедры института, которая вела все специальные дисциплины на судостроительном факультете.

Институт готовил, в основном, кадры для авиационного завода, металлургического завода и Амурского судостроительного завода, и одной кафедры (около 20 преподавателей) для ведения учебного процесса по направлению хватало, но квалифицированных преподавателей с учеными степенями было мало (зональный коэффициент надбавки к заработной плате отменили), поэтому руководители института стремились привлечь молодых специалистов в надежде, что они вырастут в профессионалов, женятся (выйдут замуж) и останутся навсегда в городе. Мне сразу поручили читать лекции по термодинамике и теплопередаче, двигателям внутреннего сгорания и судовым насосам. Спросите меня, какие знания людям с производства может дать вчерашний студент? Вот именно, тем более что институтских знаний у меня фактически не было. Пришлось все дисциплины изучать заново, самостоятельно, по учебникам и справочникам, готовя одновременно конспекты лекций для студентов. Это был тяжелый труд, но благодаря ему и состоялась впоследствии моя научная карьера — за два года в Комсомольске-на-Амуре я не только восстановил знания, которые должен был получить и усвоить в институте, но приумножил их, научился распоряжаться ими.

Комсомольск-на-Амуре жил своей жизнью, не похожей на жизнь городов Центральной России. Люди там жили хорошие, но нам, «западникам», доверяли не сразу. Криминал был, но не более чем в городах Центральной России, но, как пишут, после так называемой революции 1992 г. Комсомольск-на-Амуре стал криминальной столицей Дальнего Востока. Во время моей жизни там, однако, не было даже намека на такое развитие событий. Дефицита продуктов в магазинах не было, скорее наоборот, продавалась такая экзотика, как красная рыба всех сортов в разных видах, замороженная морская рыба больших размеров, о которой в Горьком мы и не слышали, например, марлины, парусники, тунец; яблоки и апельсины были круглый год, помимо известных нам, прошедшим школу общежитий, алкогольных напитков продавались 95-градусный питьевой спирт и вьетнамская водка.

Руководство института и ректор А. Д. Куликов стремились объединить преподавателей в одну большую семью, организуя праздничные вечера с концертами и буфетом. Не отставал от руководства и заведующий моей кафедрой, к. т. н., доц. Лейзерович Семен Яковлевич, человек с яркой и бурной биографией, большой жизнелюб. На кафедре регулярно отмечались дни рождения и другие праздники, причем солировал всегда Семен Яковлевич. После пары рюмок он начинал читать стихи, после 7 рюмок — рассказывать анекдоты и случаи из своей жизни, после 10 рюмок — уже переходил черту. Человек он был незлой, любил юмор, а шутки у него были своеобразные. Вот мы сидим с ним на кафедре под вечер вдвоем, он в одном углу комнаты, а я в другом. Закончив дела, он начинает меня поддразнивать, например, так:

— Бажан!

— Что, Семен Яковлевич?

— Не мотай мне нитки на …!

— А что такое, Семен Яковлевич?

— Ты уже … Веру Карпову?

— Семен Яковлевич!

— Нет? Ну и зря…

Летом 1966 г. Семен Яковлевич якобы уехал в санаторий. А через неделю его жена, случайно попав в другую часть города, внезапно обнаружила его в магазине с авоськой (была такая сумка из крупноячеистой сетки) в руке — он вместо санатория реализовывал романтические отношения с другой женщиной и вышел за чем-то в магазин. И умер он (уже после моего отъезда) не от болезней, а 1-ого января.

В институте было много преподавателей, с которыми расстались другие учебные заведения Дальнего Востока и Сибири. Пышным цветом цвели взятки женской натурой, которые преподаватели-мужчины, особенно преподаватели общественных наук, брали от молодых студенток. Мне и моим товарищам было все это дико.

Наверное, пришло время рассказать о баскетболе. После окончания института и сдачи экзамена «по войне» я проходил воинские сборы в г. Владимире, после которых нам должны были присвоить офицерские звания. До этого (после четвертого курса) тоже были месячные сборы в г. Горьком, на которых я «хлебнул» все «радости» армейской жизни — наряды на кухню через день (до сих пор не ем треску), плац, марш-броски с полной выкладкой и пр. Во Владимире офицеры и сержанты дивизии вначале попытались внедрить те же порядки, что были на предыдущих сборах, но быстро получили отпор почти лейтенантов, после чего нам было приказано нашить на погоны лычки старших сержантов, и оставили в покое.

После завтрака мы строем выходили за ворота части и рассыпались кто куда. Я ходил на тренировки женской сборной страны по гандболу, меня интересовали не только упражнения по технике и тактике, но и взаимоотношения тренеров и игроков. И во мне крепло желание самому попробовать тренерский хлеб. Окончательно я решил стать тренером по баскетболу, как ни странно, после того, как на этих воинских сборах у меня украли из тумбочки очень приличный по тем временам спортивный костюм, который выдали игрокам первой команды и мне тоже за месяц до воинских сборов. Странно порой принимаются решения.

Приехав в Комсомольск-на-Амуре, уже через неделю я пришел в Комсомольский городской совет «Спартак» и ничтоже сумняшеся предложил свои услуги тренера. Тогда все было проще, тренерская лицензия еще не требовалась, решение принимал тренерский совет. И мне этот совет, очевидно, впечатленный моей уверенностью в себе (на самом деле я не был уверен), предложил возглавить уже сформированную перворазрядную женскую команду, у которой по какой-то причине не было тренера. Ведущие игроки этой команды были студентами политехнического техникума, который и стал базой команды. Естественно, я обложился книгами по технике, тактике и психологии баскетбола, физиологии спортсменов и учился, учился, учился, вел переписку с горьковскими тренерами — наиболее нужные советы дал Ю. П. Свиридов. Сейчас, записывая эти строки, я не могу понять, как мне хватало времени на подготовку к чтению лекций в институте, освоения тренерской профессии, учебную литературу и тренировки. Через месяц были первые соревнования, моя команда легко заняла первое место, но ради справедливости следует указать, что это не моя заслуга — команда была сыграна до меня, а игроки — подготовлены технически и тактически не мною. А я, будучи впервые на тренерском мостике, порой терял нити игры, не видел ее рисунка. Все это пришло позднее. Не могу не рассказать об испытании, которому был подвергнут местной баскетбольной общественностью — тренерами и судьями. По окончании соревнований меня пригласили в судейскую комнату, в которой на большом пустом столе стояла бутылка питьевого спирта, стакан и разделанная тихоокеанская (обязательно тихоокеанская!) селедка. На вопрос, согласен ли я познакомиться с народом, я ответил утвердительно. Тогда был налит под рубчик (200 г.) стакан, и весь народ, рассевшийся по стенам комнаты, с интересом смотрел, как я буду выкручиваться. Понимая важность момента — и последующие отношения это подтвердили, — я взял стакан и вылил весь спирт в себя, запив его несколькими глотками воды из-под крана, после чего сказал всем спасибо и пошел домой, до которого было минут 20 ходьбы. Домой пришел вдребезг пьяным, но «флот не опозорил».