Виктор Сытин - Человек из ночи

Жан посмеялся горячности своего товарища и сразу же задал следующий вопрос…

Нам лишь изредка удавалось спросить у них что-либо… И все же мы узнали от наших неистовых интервьюеров, может быть, самое важное.

В те годы во Франции бесчинствовали профашисты, оасовцы. А в городке Мурмелоне, куда дважды за столетие немцы приходили с мечом, маршировали батальоны бундесвера, приглашенные сюда для совместных военных учений. В общем, в политической атмосфере страны были милитаристические и антисоветские веяния.

— Как вы и ваши товарищи на заводе смотрят на возможность возрождения фашизма? — спросили мы.

— Мы смотрим так! — ответил за обоих Роше. — Вот! — И, сжав кулак, крепкий рабочий кулак, грохнул им по спинке скамьи.

Уже солнце скрылось за крышами, когда нашу беседу прервали товарищи, разыскавшие нас по поручению Огюста Жилло. Они предложили нам, пока еще светло, осмотреть новостройки Сен-Дени.

Мы расцеловались на прощание с Роше и Дюрантоном.

— Русские и французы, соединяйтесь! — сказал Жан, крепко пожимая нам руки.

— Мы всегда будем вместе, — добавил Дюрантон.

В Париж мы возвращались по улице Фобур Сен-Дени. Фобур — это значит: предместье.

Улица Фобур Сен-Дени тянется на несколько километров по предместью, проходит между Северным и Восточным вокзалами и кончается у арки Сен-Дени на Больших бульварах.

Лет триста назад здесь был край Парижа, было внешнее оборонительное кольцо укреплений — вал, крепостная стена.

Впоследствии, как мне ни хотелось, но я не мог выкроить, время, чтобы поехать еще раз в Сен-Дени. В муниципалитете там по-прежнему большинство принадлежало коммунистам, и еще несколько лет мэром работал Огюст Жилло. Я поздравил его лишь как-то по телефону с переизбранием на этот пост и осуществлением его мечты — созданием в Сен-Дени театра имени Жерара Филипа.

— Большое спасибо! — ответил мне мэр. — Приезжайте, когда сможете в другой раз. У нас есть еще некоторые другие успехи.

Теперь Огюст Жилло по состоянию здоровья ушел на пенсию. Но он остался почетным мэром города, в котором по воле народа был «первым лицом» тридцать пять лет!

Сен-Дени — одно из звеньев «алого ожерелья» Парижа, его «Красного пояса».

По крайней мере в десятке городов — предместий Парижа, где сейчас значительно более миллиона жителей и большая пролетарская прослойка, так же как в Сен-Дени, муниципалитетами руководят левые силы. Муниципалитеты эти ведут огромную, исторически важную работу: в условиях буржуазного общества и его законов пестуют ростки общества социалистического. Там родилось и развивается будущее французского народа.

Трудно и напряженно идет процесс рождения и развития этого будущего. Но он идет! В «Красном поясе» Парижа коммунисты, нередко в сотрудничестве с социалистами и другими левыми силами, наглядно доказывают трудящимся возможности более совершенного человеческого общества.

Муниципалитеты в «Красном поясе» строят жилые дома для рабочих и ведут борьбу за их материальные нужды. Строят школы, библиотеки, больницы, ясли, клубы, спортзалы, организуют театры и художественные выставки. В последние годы Французская коммунистическая партия договаривается с партией социалистической о совместных действиях по широкой программе подготовки социальных преобразований во всей стране. Это открывает новые хорошие возможности и для развития городов «Красного пояса».

В некоторых из этих городов я тоже побывал. Например, в Шуази ле Руа — «королевском Шуази», так он стал называться, когда Людовик XV построил на землях селения Шуази загородный дворец для своей любовницы мадам Помпадур. За минувшие столетия селение слилось с «Большим Парижем». Там появились промышленные предприятия, и теперь это один из трудовых районов французской столицы.

Муниципалитет пригорода расположился в бывшем дворце Помпадур. Огромные деревья обрамляют его фасад и небольшую площадь, похожую на лужайку, с клумбой ярких цветов в центре. За дворцом, украшенным портиками, башенками, балюстрадами в смешанном стиле Возрождения и рококо, между деревьями я вижу светлые стены современных домов в четыре и пять этажей, а дальше — двенадцатиэтажные «башни».

— Это наши новостройки! — говорит советник муниципалитета, встречавший нас. — Большинство сооружено на деньги, выделенные из бюджета мэрии, но часть полукооперативные. Они строились на смешанные средства — наши и личные. В последние годы таким образом нам удалось несколько уменьшить нужду в жилищах, дать тысячам рабочих приличные, хотя и небольшие, квартиры. А несколько лет назад они ютились по шесть-семь человек в комнате, в домах, где нередко не было не только газа, но и водопровода и канализации… Впрочем, и сейчас таких жилищ, к сожалению, еще немало в нашем городе и во всем Париже.

Бывший дворец Помпадур внутри оказался безвкусно роскошным. Везде лепные украшения — по карнизам, над дверьми, у каминов. Мы не стали осматривать его подробно и попросили показать что-нибудь связанное с деятельностью муниципалитета.

— Тогда идемте в школу для дошкольников. Это совсем недалеко, — явно обрадовался хозяин — тогдашний мэр Франсис Дюпюи.

Школа для дошкольников, или, по-нашему, детский сад, расположилась за невысоким забором, среди зелени газонов и молодых деревьев, в плоском двухэтажном здании с широчайшими, как в аэропортах или новых универмагах, окнами во всю стену.

Когда мы подошли к калитке, из дверей детского сада потянулась вереница карапузов с мамами, дедушками и бабушками. Вечерело, их вели по домам. Пришлось немного подождать, пока эта процессия проследовала мимо нас.

Внутри здания было очень светло и чисто. На первом этаже комнаты-классы, с выходом в длинный холл, коридор, предназначались для ребят-одногодков. Каждый класс — для одного возраста: четырехлетних, пятилетних и т. д. Мебель, гардины — все из пластических масс. Нигде ни одного кусочка ткани!

В углу каждого класса — игрушки на полочках и столиках. На одной из стен — сотни ребячьих рисунков.

Директор школы для дошкольников рассказывала:

— В классах дети проводят несколько часов в день, мы их учим здесь начальной грамоте, занимаем играми и стараемся прививать им художественный вкус и любовь к прекрасному. Уже четырехлеток учим рисовать, понимать, что такое перспектива, красота формы, игра цвета. Дети с огромным увлечением рисуют. Конечно, наивно было бы думать, что здесь родятся художники. Хотя как знать!

За комнатами-классами — столовая. Отсюда идет лестница на второй этаж, который занимают широкие палаты — дортуары, спальни. Окна их полуприкрыты жалюзи, и поэтому в палатах полумрак и много воздуха.